"Уильям Годвин. Калеб Уильямс " - читать интересную книгу автора

восхищение. Нужно ли говорить о том, что переворот, происшедший в чувствах
сельской округи, был вызван одним из самых понятных свойств человеческого
ума? Грубое произведение искусства находит своих поклонников, пока не
появится более благородное, после чего люди сами удивляются, как могли
довольствоваться прежним. Мистеру Тиррелу казалось, что похвалам,
расточаемым его сопернику, не будет конца, и он ждал, когда их общие
знакомые падут ниц и поклонятся пришельцу. Наиболее неумеренные выражения
восторга причиняли ему адские муки. Он корчился в отчаянии; его черты
искажались, взгляд вызывал ужас. Такие страдания испортили бы, вероятно,
самый кроткий характер. Какое же действие должны были они оказать на
мистера Тиррела, и без того грубого, неистового и свирепого?
Преимущества мистера Фокленда, казалось, ничуть не умалялись по мере
того, как к ним привыкали. Каждая новая жертва тирании мистера Тиррела
немедленно переходила под знамя его противника. Дамы, хотя их сельский
кавалер обращался с ними мягче, чем с мужчинами, иногда тоже страдали от
его капризов и дерзости. Они не могли не заметить разницы между этими двумя
соперниками, состязавшимися на поприще рыцарства, из которых один никогда
не обращал внимания ни на чьи желания, кроме своих собственных, а другой
был олицетворением доброты и всегда находился в хорошем расположении духа.
Тщетно мистер Тиррел пытался обуздать свой грубый нрав. Его одолевало
нетерпение; его мысли принимали мрачный оттенок, в ухаживании за дамами он
напоминал любезничающего слона. Казалось, в характере его было больше
человеческих черт, когда он не сдерживал себя, чем теперь, когда он сердито
старался наложить на себя узду и избегать крайностей.
На упомянутых уже вечерах среди дам, по-видимому, не было ни одной,
которая пользовалась бы такой благосклонностью мистера Тиррела, как мисс
Хардингем. При этом она была одной из немногих, еще не перешедших на
сторону врага, - потому ли, что действительно предпочитала джентльмена, с
которым дольше была знакома, или потому, что расчет подсказывал ей такое
поведение как лучший способ обеспечить себе успех в поисках мужа. Но в один
прекрасный день она нашла нужным, вероятно лишь в виде опыта, показать
мистеру Тиррелу, что и она может открыть враждебные действия, если он
когда-нибудь даст ей к этому достаточный повод. Она повела дело так, что
мистер Фокленд пригласил ее на первый танец без малейшего намерения задеть
своего соседа (он был непростительно неумел в искусстве болтовни и любовных
интриг). Хотя в обществе мистер Фокленд и вел себя предупредительно и
внимательно, часы досуга он посвящал главным образом размышлениям, слишком
благородным для сплетен и слишком глубоким для того, чтобы служить
предметом спора на собраниях прихожан или избирателей.
Незадолго до начала танца мистер Тиррел направился к своей прекрасной
inamorata и завел с ней какой-то незначительный разговор, чтобы заполнить
время, так как собирался через несколько минут увлечь ее в залу танцевать.
Он привык пренебрегать церемонией предварительного приглашения, не допуская
возможности, чтобы кто-нибудь решился пойти наперекор его желанию, и даже
если бы это было иначе, именно в данном случае он счел бы такую
формальность излишней, поскольку всем было известно предпочтение,
оказываемое им мисс Хардингем.
Пока он был занят этим разговором, подошел мистер Фокленд. Мистер
Тиррел всегда смотрел на него с досадой и отвращением. Тем не менее мистер
Фокленд легко и непринужденно вмешался в их разговор. В его манере держать