"Дж.А.Гобсон. Проблемы нового мира" - читать интересную книгу автора

В прошлом истории западно-европейской политики, особенно у нас, нет
никаких указаний на возможность нарушения хода исторического развития
демократии в пользу совершенно новой формы. Несколько лет тому назад
никому не пришло бы в голову искать опасность в этом. Почему же это теперь
кажется опасным? Ответ, я полагаю, ясен. Рабочий класс у нас и в других
западных странах в своем постепенном и эмпирическом стремлении к лучшим
условиям жизни и работы, вынужден был остановиться перед экономическими
препятствиями, которых нельзя одолеть сочетанием тред-юнионизма с той
случайной политикой, которую он обычно практиковал. Он вынужден был
остановиться и задуматься. Новые методы изыскивались накануне войны. Идея
синдикализма начала волновать рабочее движение. Она создала различные
формы индустриального юнионизма и гильдейского социализма, основанных на
пролетарском контроле нескольких отраслей промышленности и главных условий
производства. Очевидное поражение тред-юнионизма в деле улучшения условий
жизни и разочарование в эксперименте парламентарной рабочей партии
способствовали синдикализму. Вера рабочих в избирательное право и
парламентские деяния, которая со времени чартизма держала в крепкой узде
тенденции революционного насилия в нашей стране, стала истощаться.
"Капиталистическое государство" было основательно отгорожено от рабочих.
Они не могли рассчитывать на управление парламентом. Члены рабочей партии
в Палате Общин в политической игре оказались перед лицом министерского
деспотизма, становившегося с каждым десятилетием все более сильным.
Реальное временное влияние, которое присутствие Рабочей партии оказывало
на приостановку или видоизменение капиталистических мероприятий, было мало
заметно рабочему.
Более того, наиболее серьезные жалобы рабочих на применение законов не
были удовлетворены. Выбор нескольких рабочих на посты в департамент
торговли, назначение кучки рабочих в суды, не могло быть реальной помехой
для классового правительства. Таковым было ощущение более молодых рабочих.
В районах, где рабочие более проникнуты классовым самосознанием, как в
Кляйде, Южном Уэльсе, местами в Ланкашире и промышленном Миндлэнде, быстро
рос могучий фермент экономического "синфейнерства", идея промышленного
самоопределения вне государства. Революционный по своей вере в силу
стачки, как оружие борьбы, но уклоняющийся от какой-либо конкретной
творческой политики, он обнаруживал характер французского или итальянского
синдикализма. Трезвые наблюдатели не считали его очень серьезным
движением. Было неразумно полагать, что английские рабочие, как бы они ни
были разочарованы непосредственной политикой, слепо порвали с методами
политики и об'явили бы действительно войну существующему государству. В
нашей крови и традициях нет такого оттенка анархизма. Все же опасность
распространения большевизма кажется нашим правителям реальной, так как
большевизм ставит целью не создать особую промышленную державу в
противоположность политическому государству, а стремится завоевать именно
это же государство, переменивши его основу. Государство, в котором право
голоса будет предоставлено лишь признанным "рабочим", с голосованием не по
территориям, но по профессиям, с парламентом рабочих, применяющим весь
конституционный аппарат, создающим законы и заставляющим им повиноваться,
такое государство превратило бы правительство из "податливой" политической
демократии в "неподатливую"
промышленную демократию. Рабочие численно, как часть населения, не