"Владислав Михайлович Глинка. Судьба дворцового гренадера " - читать интересную книгу автора

изнутри картонку, обтянутую зеленым репсом. Спустился с нею вниз, взял
портрет и, снова взлезши и поставив его на место, закрыл раму, как
форточку. Не мешкая отнес лестницу в чулан, раскланялся с Ивановым и, все
не поднимая глаз и покашливая, ушел на Комендантский.
Гренадеру очень хотелось помочь слабосильному юноше со стремянкой, но
сомневался, не взыщет ли начальство, увидевши, что этим занят на
дежурстве. Надо на будущее капитана спросить. Поэтому, встретив его
назавтра у ротной канцелярии, отважился остановить и рассказать свое
затруднение.
- Ясное дело - помогай, - решил Качмарев. - Да еще лестницу придержи,
пока лазает, чтоб, к стене наклонившись, сам не убился и портреты не
повредил. Твоя прямая обязанность об ихней сохранности печься. То, верно,
Поляков, подручный англичанина Дова, который генералов у нас в Шепелевом
доме на третьем этаже малюет. Не часы же ты околь его торчать станешь.
Поможешь, сколь надо, и опять свои залы обойдешь. В правилах
государевых приказано наблюдать за порядком, а чтоб руки сложучи ходить
здоровому гренадеру, того там нету. Я так разумею, что, ежели в чем и
дворцовой прислуге поможешь, к примеру, мебель передвинуть или что
перенесть, за то лишь спасибо дадут. Другие гренадеры, я слышал, нос перед
лакеями дерут, так оно к хорошему не поведет, как и с той стороны
задирство...


2


Когда на другой день Иванов помог вновь пришедшему в галерею юноше
перенести и установить стремянку, то не раз услышал звучащие недоуменно
слова благодарности. Идя за ним в затылок, рассмотрел залоснившиеся
воротник и рукав фрака, а когда полез вверх, увидел штопаные брюки и
заплатанные сапоги, услышал запах заношенной одежды, застиранного белья.
Придерживая рукой и плечом лестницу, гренадер от нечего делать достал
утрешнюю сайку, которую сунул в карман и, отломив кусок, начал жевать.
Посмотрел наверх и встретил жадный и пристальный взгляд. Художник тотчас
отвел глаза и продолжал вынимать из рамы вкладку. Но, когда спустился
вниз, Иванов сказал, протягивая половину булки:
- Не побрезгуйте. Мягкая, нонешняя. Кушайте на здоровье.
- А вы сами что же, господин кавалер? - спросил юноша, но тотчас взял
сайку небольшой, испачканной красками рукой.
- Нам столько отпущают, что не выесть, - заверил гренадер.
Пока художник жевал, Иванов, чтобы не смущать его, смотрел вдоль
галереи и думал, что на здешнее дежурство надо носить чего-нибудь
посытнее, раз человек явно голодный.
- Благодарствуйте, господин кавалер. Такой мягкой сайки давно не едал.
- Поляков захватил портрет и полез было наверх, но, приостановясь,
спросил: - Вы, знать, из тех служивых, которых в городе за богатый мундир
золотой ротой прозвали?
- Из них, - кивнул Иванов. - А вы, баринок, живописцы?
- Живописец, да не баринок, - покачал головой юноша. - Крепостной я
человек вот того генерала Корнилова, чей портрет во втором ряду снизу с