"Михаил Глинка. Петровская набережная " - читать интересную книгу автора

снова опадали... Как замечательно, что он, Митя, ехал один, ведь если бы он
ехал с кем-нибудь, никогда в жизни веселый парень не позвал бы его в
машинное отделение. А теперь, когда Митя увидит своих ребят, ему будет что
порассказать - едва ли кто-нибудь из них вот так же, как Митя, подробно
видел машинное отделение.
А вот бы что-нибудь здесь самому повертеть! Какой-нибудь клапан или
рычаг, чтобы от этого машина стала работать медленнее или, напротив,
быстрее, или гудок бы включить, чтобы когда придется рассказывать, то
небрежно упомянуть: "Дал я, значит, гудок..."
Заглянули они и в кочегарку. Голый до пояса дядька, темно-красный, как
индеец, швырял огромным совком уголь в полыхающий рот печи. Кочегар кивнул
Мите и показал ему глазами на вторую, лежащую без дела лопату: бери, мол. И
Мите на миг стало неловко: вроде, действительно, раз уж он плыл на пароходе,
так надо бы и помочь, но "веселый" что-то прокричал кочегару и ладонью под
спину вытолкнул Митю из кочегарки.
Теперь, когда Митя сам увидел угольную топку и понял, которая из частей
машины - паровой котел, то он распознал и цилиндр. В цилиндре ходил главный
пароходный поршень... Вот оно, то место, где рождалось движение! Мите
казалось, что он не только чувствует, но уже и видит, как от этого сердца
всего парохода расползалась во все стороны энергия: двигались и вращались не
только крупные мощные колеса и валы, множество деталей поменьше и полегче
тоже ходили туда и сюда, вращались и бегали, а затем был отряд и самых
мелких, до которых энергия добиралась, наверное, по самым узким трубочкам, -
они тоже сновали вовсю, добавляя в общий гул свои тонкие, но, несомненно,
такие необходимые ноты!
Вот это был оркестр! Еще полчаса назад грохот машинного отделения
казался Мите хаосом звуков, бессмысленным страшным шумом, но стоило ему
уловить осмысленную причинность движения одной детали от связи с другой, и
тот же самый шум вдруг стал чуть ли не музыкой! Как все оказалось сложно и
как интересно! А ведь таким старым и таким простым казался этот пароход
снаружи!
- Ну что, наверх? - крикнул парень.
А Мите не оторваться было, он смотрел и смотрел на машину, и ему
казалось, что что-то новое родилось в его душе, когда он увидел все это
вблизи.
- Ты с кем плывешь? - поднимаясь с Митей по трапу, спросил парень. - С
кем из взрослых?
- Я один.
- Как один?!
- Один.
- Ну, раз один, так учти, что ужин у нас в девятнадцать. Пойдем, покажу
тебе, куда придешь. - И вдруг посмотрел на Митю. - Да нет, ты сам не
придешь, ну тогда вот что... Без пяти девятнадцать будь вот на этом месте,
где я тебя сейчас оставлю. Понял?
- Может, не надо...
- Слушай старших! Значит, без пяти. Договорились?
На палубе было еще тепло, но уже свежестью вечера тянуло от воды.
Волхов тек то между низких заливных лугов, то на одном берегу вдруг опять
вставал древнерусский темный лес. Вот берег поднялся и лес раздвинулся, и на
открытом просторном месте Митя увидел развалины кирпичных зданий: торчало