"Михаил Глинка. Петровская набережная " - читать интересную книгу автора

глазам вижу, что ничего еще не знаешь.
И так он весело он это сказал, так не обидно, что Митя ничуть и не
обиделся. "А ведь и правда я ничего о пароходе не знаю", - вдруг с
облегчением, что не надо притворяться бывалым моряком, подумал Митя.
- Ну, хочешь?
- Хочу.
- Пойдем.
Они спустились на ту палубу, которая, когда отходили, была вровень с
пристанью. Потом спустились еще на одну - еще ниже. Потом парень открыл
какую-то железную всю в поворотных крюках дверь - и Митю обдало таким шумом
и грохотом, какого он в жизни еще не слышал, а прямо перед ними почти
отвесно вниз уходил железный, добела натертый подошвами трап. Да так
глубоко! Глядя на пароход с берега, Митя мог представить, что тот глубоко
погружен в воду, но тут трап уходил, как в котлован, и веселый парень, а за
ним и Митя все спускались и спускались и никак не могли долезть до низа.
От грохота, который теперь уже слышался не снизу, а отовсюду, Митя
сразу оглох. Колоссальные стальные колеса и шатуны двигались совсем рядом.
Быстро и плавно, вздымаясь и опадая, с чавканьем и хрипом - вперед и назад.
А какой-то страшной толщины круглый шток без устали вдвигался и выдвигался
из круглого чугунного барабана. И все это было намасленное, горячее,
могучее... Мите казалось, что, попади сейчас между этими деталями что-нибудь
живое: мышь, корова, даже слон, эти чудовищные детали и не почувствуют и все
так же, чавкая и хрипя, размеренно и могуче будут выполнять свою, в едином
ритме задуманную работу.
Митя с веселым парнем, который кричал ему на ухо что-то, что Митя
совершенно не мог расслышать, стояли сейчас на ребристом железном переходе
прямо над рычагами и кривошипами, и Митя, содрогаясь, подумал: "А если
нечаянно поскользнешься?!" Ужасно, устрашающе огромна была эта машина...
- Ну что? Интересно? Что? - сложив ладони бочонком, крикнул ему
"веселый", и Митя закивал головой.
Клапаны и трубопроводы, все живое, вибрирующее, с подпрыгивающими
предохранительными крышечками, с водомерными стеклами, в которых плясали
уровни, стальное, красномедное, латунное, лоснящееся от смазки, или
чугунно-черное, или ровно-серо-голубое, без малейшей крапинки ржавчины, это
огромное переплетение было... красиво! Да, да, красиво! Митя видел
работающую паровую машину впервые, и он глаз не мог оторвать от этих сопящих
штоков и маховиков, от завораживающего падения и мощного, словно бы безо
всякого усилия взлета кривошипов. И Митя подумал, что, наверное, на боевых
кораблях все это так же интересно и там такая же мощная машина, а может, и
еще мощней.
Митя понял, что от этих главных маховиков, которые сейчас под ним
вращались, и отходят те самые оси, на которых сидят сами водяные колеса.
- А как же вы поворачиваете? - крикнул он "веселому". - Тогда ведь
нужно, чтобы колеса крутились с разной скоростью? Как поворачиваете? Только
рулем?
- Нет, - ответил тот. - Это машина левого борта, есть еще одна, такая
же, вторая.
Вот это да! Мало того, что Мите все показалось здесь страшно громадным,
так это всего-навсего лишь половина!
Машина вздыхала и грохотала, огромные стальные локти вскидывались и