"Михаил Глинка. Петровская набережная " - читать интересную книгу автора

Но вспомнив начальника строевого отдела и назвав жену по
имени-отчеству, Семен Семенович опять приходил в дурное расположение духа.
Потому что начальник строевого отдела никак не хотел признать равноправия
танцев и строевой подготовки, а Элла Владимировна с начальником строевого
отдела была, по-видимому, согласна, иначе почему она при встрече с этим
капитаном второго ранга все время неудержимо улыбалась?
Нет, Семен Семенович совсем не был злым, он просто был как большая
муха, постоянно жужжащая над Митей и его друзьями. Но только так, наверное,
и можно было их научить танцам. И Семен Семенович их своему предмету научил.
Это не сумел сделать преподаватель музыки, замкнутый человек с умным лицом,
который как-то быстро и доказательно, применив слово "поголовье", дал понять
учебному отделу, что углубленные занятия музыкой со всеми сразу не только
бессмысленны, но даже вредны, ибо отбивают охоту даже у одаренных. Не сумел
их ничему научить и преподаватель рисования - старичок в морском кителе,
которого они, вообще-то говоря, из-за его возраста просто не заметили. А
Семен Семенович научил, поразив их сразу никелированным рупором, невиданного
изыска галстуком-бабочкой, постоянной готовностью к нападению на кого
угодно, лаковыми почти циркового покроя штиблетами, стройной молодой женой.
Семен Семенович вцепился в своих учеников намертво. И если кто-нибудь из них
и задавал себе вопрос: "А на кой мне, извините, этот миньон?", то вопрос
этот сразу улетал куда-то назад, как бумажка из окна несущегося поезда, -
словно станции на железной дороге, следующие одна за другой, одна за другой
шли контрольные по танцам. На контрольных ставили оценки. Тройка означала
зачеркнутую субботу, двойка - субботу и воскресенье. Контрольные были по
падеграсу, по краковяку, по вальсу. До вальса, вообще говоря, они проходили
сплошную ерунду: "два двойных, два тройных, три, четыре легких" - так пел
Броневский. Начиная с вальса они вдруг поняли, что танцуют.
И тогда роте, в которой учился Митя, был назначен танцевальный вечер.
Их пригласило хореографическое училище.


Танцующая девочка

Сто тридцать морячков и сто танцевальных девочек стояли толпа против
толпы в большом, ярко освещенном зале. Впрочем, едва ли их было ровно сто,
этих девочек, наверняка их было либо больше, либо меньше, и кроме того,
вместе с этими девочками учились, оказывается, и танцмальчики, и было этих
мальчиков тоже, если говорить о количестве, вполне достаточно. Однако
мальчиков как-то дружно не приняли в расчет. Не приняли офицеры, которые
считали, что для настоящего парня возможна в жизни лишь одна стезя, по тем
же причинам не приняли вслед за своими воспитателями и Митя Нелидов с
товарищами, и привычно не приняли, что довольно важно, сами хореографические
девочки. Во всяком случае, ни одна из них на этом вечере ни с одним из своих
одноклассников не танцевала. Впрочем, те не очень к этому и стремились.
Просматривалось в этих мальчиках какое-то полное освобождение от власти
девочек. Быть может, даже привычное уже равнодушие. Они и разговаривали с
девочками, как друг с другом, и спорили, а уж покраснеть лишь оттого, что
она с тобой заговорила... Нет, мальчики эти - все, как один, с гордой
посадкой головы и плоскими, словно утюгом заглаженными лопатками - на этом
вечере постояли, побродили да и начали куда-то исчезать, словно от скуки.