"Михаил Глинка. Петровская набережная " - читать интересную книгу автора

Среди этой спортивной молодежи Лошаков напоминал ночного сторожа.
"Старшина Лошаков, - говорил Тулунбаев. - Объявите нахимовцу Ларионову,
что за ним приехали от отца, и доставьте Ларионова к дежурному по училищу".
Адмирал мог найти время, чтобы повидаться с сыном, естественно, только
к вечеру. К этому времени и приезжал за Колей шофер.
А у них в это время всегда бывала самоподготовка. Тихо, еще тише, чем
на уроках, сидели с открытыми в коридор дверями все четыре взвода, и
дежуривший по роте щеголеватый Седых на каких-то особенно тонких подошвах
бродил от двери к двери, и если бы не чуть слышное серебряное позвякивание
его медали Ушакова о медаль "За отвагу", то казалось бы, что коридор
необитаем.
И тут в коридоре раздавалось топанье Лошакова. Лошаков входил в класс,
и глаза всех двадцати восьми человек поднимались от тетрадок. Коля Ларионов
сидел у самой двери. Проще всего, не привлекая лишнего внимания, было
поманить Колю пальцем. Но Лошаков поступал иначе. Он, шаркая, проходил к
самому окну и, заглядывая для чего-то в темное стекло, громко говорил:
"Нахимовец Ларионов, за вами от отца... вон машина там стоит..."
При этом Лошаков еще внимательнее вглядывался в окно, словно хотел
удостовериться, что машина еще не ушла. Когда он поворачивался от окна, Коли
Ларионова в классе уже не было.
И тогда по училищу начиналась беготня.
Митя Нелидов помнил, что еще в первые месяцы в училище рота наблюдала
со двора, как два белых кружка - бескозырка Коли и фуражка Лошакова -
мелькают все выше и выше по этажам черной лестницы. На втором этаже они
почти рядом, на третьем - Лошаков в пяти шагах сзади, на четвертом - между
ними, наверно, целый марш, а на пятый взлетает только один белый кружок.
Потом какая-то была беготня и на крейсере. Колька спрятался от Лошакова
в темном закутке за мачтой, лампочка вывернута, и Лошаков пытается зажечь
спичку. Колька прыгает в темноте около Лошакова и дует на спичку. Закуток
круговой - из него можно выскочить в другую дверь.
"Нахимовец Ларионов! - хрипит Лошаков. - Я вас рукой вижу!"
Приказ, если он получен, должен выполняться во всю, так сказать, силу
мускулов и резвость ног. Только над таким выполнением приказов никто не
сможет посмеяться. Так что, когда они смеялись над тем, как Лошаков ловит
Колю, они смеялись не над сутью военной службы, а просто над комичностью
пары. Но комичность комичностью, однако Колька убегал от старшины
действительно во всю прыть, и стань его бег даже чуть-чуть притворным - был
бы Колька тут же пойман и отвезен к отцу. Но признать тогда в Кольке
человека мог бы только тот, кто очень хотел это признать.

И оба носились по училищу по-настоящему. С остекленелыми глазами,
расставив локти, носился Лошаков; прыгая в разные стороны и увертываясь,
летал по этажам как куница Колька.
Если бы Колю решили за невыполнение приказа наказать, Коля был бы к
этому готов, но происходило-то каждый раз так, что приказ доставить Колю в
машину получал лишь Лошаков, а сам Коля такого приказа не получал. А раз
Колька не получал приказа, то и не очень ясно было, за что его наказывать.
Потому что нет такого дисциплинарного проступка - нежелание видеть отца. В
роте были уверены почему-то, что Колька отца обожает, хотя он никому об этом
не говорил. Просто у большинства не было отцов.