"Михаил Глинка. Петровская набережная " - читать интересную книгу автора

так они были обдуманны и так весомо произносились. Странное, противоречивое
чувство возникало у Мити лишь тогда, когда он эти слова, записанные с голоса
полковника Мышкина, читал потом наедине. Слова эти, прочитанные в одиночку,
когда никто не мешал, а более всего не мешал металл голоса самого
полковника, вдруг становились совсем не такими уж решительными и не
оставляющими сомнений, - напротив, каждое из них допускало разные смыслы,
раздумья, перемены во взглядах. Образ коренастого, не допускающего сомнений
старика вдруг размывался, и в воображении Мити, произносящего слова,
записанные у него в тетрадях, мерещился уже не хрипловатый, похожий на
дубовый пенек человек со стоячим жестким воротником и щеткой совершенно
белых усов, а задумчивый молодой человек с мягкими и шелковистыми волосами,
который, взяв почитать книгу у Карамзина и не застав дома Тютчева, пришел
поговорить об этой книге с Блоком. Когда Митя увидел впервые картину
Делакруа "Мазепа", на которой был изображен юноша, привязанный к крупу
несущейся по лесу лошади, первым человеком, к которому он отправился узнать
о Мазепе, был полковник Мышкин.
Глазомицкий же, который никогда не был военным и которого нельзя было
представить надевшим китель, шинель, фуражку, был тем не менее человеком, в
котором более, чем в ком-нибудь другом, можно было заметить какую-то если не
косточку военную, то уж, во всяком случае, несомненный военный хрящичек.
Если при появлении Глазомицкого в классе дежурный не подходил к нему
настоящим строевым шагом, Глазомицкий говорил ему: "Доложите, пожалуйста, по
уставу", - и в этом не было никакого занудства, а присутствовало именно то,
что связано было с условиями приема Глазомицкого на работу в военно-морское
училище. Поступая сюда, он, вероятно, обязался контролировать наравне с
офицерами выполнение воспитанниками уставных требований, он их и
контролировал. И поэтому дежурный всегда подходил к нему только строевым
шагом и докладывал Глазомицкому четко и кратко.
- Здравствуйте, товарищи воспитанники! - четко и ясно говорил
Глазомицкий.
Они отвечали.
- Вольно, - говорил Глазомицкий. - Прошу садиться. Товарищ дежурный, в
докладе преподавателю вы должны говорить не "нахимовец" Дроздов, а
"воспитанник".
- А это... одно и то же.
- Товарищ дежурный, мы тратим время зря. Открыть всем учебники по
алгебре.
Ни одного из них Глазомицкий за все годы, что у них преподавал, не
назвал на "ты". Никого ни разу не пытался подловить. Если кто-то не
расслышал или пропустил мимо ушей вопрос, предназначавшийся всем,
Глазомицкий никогда за такое не мог поставить двойку.
- Мы тратим время зря, - без улыбки говорил он и полностью повторял
вопрос.
За невыполненное домашнее задание он двоек тоже не ставил.
- Если вы его не выполнили, значит, не могли по каким-то причинам, -
говорил Глазомицкий. - Неуважительные исключаю: вы все не можете не помнить,
как сюда поступали.
...У них шла контрольная. Митя, правда, уже все решил из своего
варианта, но еще оставалось переписать.
- А ну-ка, Нелидов, решите еще вот это. - Над Митей стоял Глазомицкий,