"Илья Глезер. Любка (грустная повесть о веселом человеке) " - читать интересную книгу автора

Крестясь, соседки испуганно замолкли, и две самые близкие подруги
матери остались помогать бабке. Младшие ребятишки, наревевшись, заснули, а
Петька высунул свою головенку из-за занавески. Голое тело матери было бельм
и удивительно гладким. Под сильной рукой бабки безжизненно мотались рано
обвисшие груди, поливаемые теплой водой. Больше всего поразило Петьку, что
между ног у матери был только пучок темных волос и больше ничего. А затем
Петька получил здоровенную затрещину и спрятался за занавеску, опасаясь даже
голос подать.
Бабка держала дом крутой рукой. И Петька боялся ее пуще ночных
рассказов о чертях и бесах. Рано, лет в девять, Петька начал помогать бабке
и в поле, и по дому: полоть, косить, даже корову доить - все он мог. Ночами
Петькино тело ныло от дневной работы. Он часто лежал без сна, на печке,
согреваемый ее теплом и убаюкиваемый сопением раскинувшихся во сне
ребятишек. Однажды, морозной зимой, Любка, играя с соседскими мальчишками,
провалился в затянутую тонким льдом полынью. Она по счастью была мелкой, но
Петька быстро обледенел и покрылся изморозью. Сопровождаемый толпой
ребятишек, добрался он до дома, где бабка, чередуя оплеухи с причитаниями,
раздела его догола, натерла самогоном и постным маслом и запихнула на печку,
навалив на его начинающее зреть тело тяжелый мохнатый тулуп. И Петька
впервые ощутил странное волнение, когда мягкий черно-седой волос тулупа стал
приятно щекотать его ноги, и набухший за последний год срам, и твердые,
упрямо торчавшие сосцы. Ночью он проснулся от странного ощущения: его срам,
всегда такой мягкий и тряпочный, налился кровью и был твердым как дерево.
Испуганный, страшась разбудить бабку, он стал гладить непокорный,
непослушный орган, вдруг ставший особенной частью тела. И внезапно ощутил он
болезненное и сладкое сокращение где-то внутри этого органа, что-то жаркое и
липкое излилось на Петькин живот. Стыдная и невиданно приятная боль
скользнула по Петькиному хребту и замерла где-то в самом низу живота.
Нет, не заболел тогда Петька от ледяной воды, но с тех пор мохнатый
тулуп стал его ночным компаньоном и любимой игрушкой. Правда, того
сладостного ощущения он никогда более не испытывал и, более того, боялся его
повторения. Но все покрытое густым волосом стало вызывать в Петьке
неукротимое любопытство и стыдное желание - прикоснуться голым телом. Бабка
часто драла его без пощады, заставая в обнимку с большой соседской собакой.
Не то, чтобы она до конца понимала содомские Петькины побуждения; просто
странной казалась ей эта привычка: точно малому дитю обниматься с неразумной
тварью.
А лет в 12 обнаружился у Петра талант. Гуляли на свадьбе у дальних
родичей бабки. Шумно, пьяно топтали сапогами мужчины. Перебирая платочки
жилистыми руками, бабы старались перекричать друг друга в протяжных песнях и
разухабистых частушках. Подвыпивший бабкин свояк пристал к Петьке, сидевшему
впервые вместе со взрослыми за столом:
- Пей, молодой-красивый, хочу тебя упьянить до подстольного лежания!
Бабка, как могла, оттирала свояка, но выпить Петьке все же пришлось.
Жгуче-горький самогон был словно удар. Сладко замутнело в голове. А тут и
гармонист подоспел, фальшивя на переборах. Ополоумевший, потерявший
стеснительность, полез Петька из-за стола на середину круга. Сама, без
натуги выскочила и пропелась бесстыжая частушка:
Мой милашка без коня, Без портов и без сапог. Разнесчастная я - Даже
хуя нет меж ног!