"Илья Глезер. Любка (грустная повесть о веселом человеке) " - читать интересную книгу автора

Колонна зэков бежала куда-то вдоль этого собачье-человечьего забора,
подгоняемая матерными криками охранников, горячащих своих собак, вьющихся и
прыгающих от нетерпения на поводках. Утренний сиреневый мрак разбивался о
желто-белые струи прожекторов, высвечивающих клубы пыли, поднимаемые сотнями
подошв, шаркающих и топающих.
- Стой! - раздался чей-то сорванный в крике голос.
Колонна остановилась перед какой-то темной и, как показалось Любке,
непроницаемой стеной.
- Присесть всем на корточки, руки на голову! - раздался тот же хриплый
голос
Любка со всем человечьим стадом присел и положил ладони на голову. Кося
глазами, он разглядывал небритые, запыленные лица.
- По одному с правого фланга - на вахту марш! - раздалась команда.
Когда очередь дошла до Любки, он увидел то, что казалось ему стеной.
Это были гигантские железные ворота, ведущие к серому зданию. Взойдя по
лестнице на довольно большое крыльцо, Любка остановился и оглянулся на
мгновение - через открытую пасть ворот он увидел сидевших на корточках зэков
с поднятыми и заложенными на затылок руками "Точно неубранное картофельное
поле," - почему-то подумалось ему.
- Ну-ка иди сюда, любопытная Варвара! - услышал Любка высокий тенор, и
в следующий момент большая волосатая рука сгребла его, и он оказался перед
высоченным ментом, у зарешеченного окна довольно светлого коридора.
- Снимай одежу! - приказал ему гигант.
Любка, подчиняясь, механически разделся.
- Петров, пиши: татуировок и особых примет на теле не имеется. Глаза
голубые, волосы русые, кожа чистая!
- Присядь, еще раз присядь. Так - одевайся - 4-я камера - руки за
спину! - Эй, возьмите его кто-нибудь!
Через минуту Любка входил в огромную полную народу 4-ю камеру. Оба
этажа ее нар были забиты сидящими, лежащими и даже стоящими людьми. У самой
двери Любка наткнулся на огромный железный чан, откуда на него потянуло
нужником. "Параша". Любка все внутреннее устройство камеры представлял по
рассказам Ивана. В действительности все оказалось гораздо гаже, но по-своему
интереснее. Он присел прямо на заплеванный пол у нижних нар. На уровне его
глаз с одной стороны торчали чьи-то грязные босые ступни, а с другой -
свешивалась молодая вихрастая голова.
Приветливые глаза весело рассматривали Любку.
- Ты чего это на полу устроился? Иди сюда!
И Любка оказался затиснутым между лежащими на нижних нарах.
- Ты за что здесь? Любка смолчал.
- Ну не хочешь, не говори, я ведь не следователь, а так, для интересу.
Я вот по мокрому делу иду. Вообще-то я вор, вор в законе. А вот попутался на
мокром, еб твою мать! Нашел после дела одного - шмару. Проститутку, конечно,
блядь, но красивую. Да, легли мы значить с ней, и давай работать.
- Голышом или в одеже? - спросил кто-то с верхних нар.
- В том-то и дело, что в одеже я был: только конюшню свою расстегнул.
Боюсь я голышом с незнакомыми девками - два раза мандовошек хватал, а одежа
все ж какая-никакая, а защита. Только стало меня забирать, чувствую вот-вот
кончу, как блядь эта руку мне на жопу положила, и давай в заднем кармане
шарить. Так меня обида разобрала, до самого сердца: я ее, суку, на улице