"Юрий Глазков. Второй список (Фантастический детектив)" - читать интересную книгу автора

свадьбы Хука-младшего и Лиззи. Ну и после смерти Хенка решила, что в их
доме меня больше не ждут. Тем более, что мне пришлось настоятельно
требовать, чтобы никто ничего не трогал в его домашнем кабинете, так
просил меня поступить Хенк и так написал он в завещании. "Пусть он будет
моим музеем, памятью обо мне", - не раз говорил Хенк.
- И там действительно ничего не тронули? - спросил Сименс.
- Да, ничего, кабинет закрыт и в него никто не заходит, пока не входит,
прошло мало времени после смерти Хенка, может, что-то еще и изменится. О,
мистер Сименс, .я сделала маленькую хитрость, и если кто-то туда войдет,
то я узнаю, что дверь открывали. Уверена - никто не заметит моего знака,
мне очень хочется, чтобы просьба Хенка была удовлетворена, хотя и понимаю,
что для молодой семьи я в общем-то никто. Когда я бывала в их доме в
последнее время, то просила разрешения постоять у кабинета Хенка, никто и
не возражал и тогда я проверяла мою хитрость-знак. Пока он не был тронут.
К сожалению, я бываю там все реже и реже. Я дружила лишь с Хенком, у нас
было общее увлечение - его коллекция пластинок. Это была его страсть -
именно пластинки. Ему нравилось их вращение, он говорил, что они для него
как живые и поэтому их музыка тоже как живая. А магнитофоны с кассетами
где-то внутри он называл безжизненными "музыкальными ящиками". Причуда?
Наверное, но он имел на это право.
- Миссис Генри, а что вы скажите о свадьбе Хука младшего и Лиззи?
- Я ждала этого вопроса. Хенк после самоубийства Хука-старшего и буйства
Хука-младшего страдал ему было искренне жаль эту семью. И вот через два
месяца после похорон отца Хук-младший просит аудиенции у Хенка. Аудиенция
состоялась в ресторане Хенк нервничал, но напрасно, я и Барбара
позаботились о его безопасности. Сам бы он этого никогда не сделал.
Гордыня! Был длинный разговор, мы с Барбарой психовали вовсю и ждали Хенка
у меня здесь. Где вы сидите, мистер Сименс, сидела Барбара. Мы сидели
молча, не могли говорить. И вот прозвучал телефонный звонок. Сначала мы
обе не решались взять трубку, это сделала все же я, посчитав, что вправе
это сделать, так как Хенк должен был позвонить не о деловой встрече, а о
деле личном. Но я ошиблась ровно наполовину. Радостный голос Хенка меня
ошарашил и обрадовал. "Генриетта, - кричал он, - знаешь, кого я обнимаю
сейчас? Нет? Я обнимаю моего дорогого сына". - "Разве Руди прилетел из
Парижа?" - спросила я. В ответ послышался смех Хенка и рядом - звонкий
молодой смех, я не знала, кому он принадлежит, но это не был смех Руди.
"Нет, Руди в Париже продает мои товары, правда, не очень здорово. Я
обнимаю моего второго сына". - Он опять умолк, явно провоцируя меня на
следующий вопрос, И я задала его:
"Ты мне никогда не говорил, что у тебя есть еще один сын. Хенк, милый, кто
же он, откуда он приехал, как его зовут?" Смех усилился и превратился в
хохот! Откровенно говоря, я разозлилась, Хенк так бестактно себя никогда
не вел. Но, зная, как ответственна была встреча, на которую он отправился
с тяжелым сердцем, я простила ему эту бестактность. Далее он весело заявил:
"Нет, милая Генриетта, я обнимаю моего сына Хука. Через две недели свадьба
Хука-младшего и моей Лиззи. Он, оказывается, безумно ее любит, а она любит
его. Я ей звонил по телефону, и она это подтвердила, хотя он и клялся, что
она его действительно любит. Надо же, какой самоуверенный наш молодец. Он
теперь будет заправлять делами на заводах своего покойного отца, мы обо
всем договорились, он чудесный, а главное, умный малый. Все, Генриетта, мы