"Теодор Гладков, Лука Кизя. Ковпак ("Жизнь замечательных людей" #524) " - читать интересную книгу автора

славного 186-го Асландузского полка. Откуда у полка российской армии взялось
такое экзотическое наименование? Любознательный рядовой 12-й роты быстро
разузнал, что получил свое имя полк за отличие в сражении против войск
персидского шаха у Асландузского брода через Аракс в начале прошлого века.
Военная служба начинается с казармы и с начальства.
Солдаты были люди свои, понятные. А каково оно, начальство?
Разными были во все времена русские офицеры. Для одних солдаты были
суворовскими чудо-богатырями, для других - бессловесной, серой скотинкой.
Одну присягу принимали князь Багратион и граф Аракчеев. В тех же самых
войнах участвовали генерал Брусилов и генерал Деникин. Были в ней люди
храбрые, честные, благородные, добрые. Были трусы, казнокрады, садисты.
С командиром роты Ковпаку повезло. Считался капитан Парамонов среди
сослуживцев-офицеров человеком странным. Во-первых, будучи холостяком,
никогда в роту не опаздывал и проводил в ней не только казенные, но, и все
свободные часы, во-вторых, имел манеру разговаривать с нижними чинами без
матерщины и зуботычин.
Насчет последнего - слава богу! Потому что был Парамонов настоящим
богатырем. Забавы ради брал винтовку за штык и одной рукой без натуги
поднимал ее прикладом вверх. Да не один раз, а пока не надоест. Никто в роте
повторить такого не мог. О том, как он снимал положенную пробу, знал весь
полк: два полных солдатских котелка со щами и кашей исчезали в капитанской
утробе без малейшего затруднения. Разделается молча Парамонов с содержимым
котелков, достанет из кармана огромный носовой платок, тщательно оботрет
аккуратно подстриженные усы и неторопливо вернет его на место. Затем столь
же не спеша примется за любимое развлечение: винтовку за штык - и пошло. В
молчании стоят потрясенные солдаты и с почтительным изумлением взирают на
своего ротного. Солдат Парамонов уважал, и те отвечали ему взаимностью. Если
б служить им только с Парамоновыми...
Кроме ротного, есть еще и полуротный командир штабс-капитан Вюрц, из
немцев. Полная противоположность Парамонову, хуже того, он был законченным
психопатом и мучителем, человеком с вывернутой психикой. Особенно изводил он
солдат, унижая и измываясь над ними до предела, на занятиях пресловутой
словесностью. Для начала усаживал роту, по собственному выражению, "по
шнуру", ибо превыше всего на свете Вюрц ставил "орднунг" - порядок.
Убедится, что перед ним не живые люди, а застывшие восковые фигуры в
одинаковых гимнастерках с погонами, и удовлетворенно кивнет головой:
"Орднунг!" Словно деревянными ногами подойдет к доске и мелом начертает на
ней квадрат с чем-то вроде запятой посредине. Потом резко повернется лицом к
"шнуру":
- Ну-с, что это?
Вместо ответа каменное молчание. Вместо лиц - безмолвные маски. В
тягостной тишине проходит минута, вторая... Вюрц начинает закипать. Еще
минута, и Вюрц взрывается несусветной матерщиной. Не стесняется его
благородие пустить в ход и кулаки. Удары сыплются направо и налево. Чем
дальше, тем больше свирепеет штабс-капитан, пока не закатится в истерике.
Очнувшись, полуротный заканчивал:
- Знайте и впредь запомните: сие на доске - собачья конура, а в ней
пес... Вон и хвост виден! Всем дошло? То-то! Встать! Разойдись!
Боялись немца и ненавидели смертельно. Однако Вюрц все же обрушивался
на солдат лишь время от времени, а фельдфебель Шмелев из роты не вылезал.