"Теодор Гладков, Лука Кизя. Ковпак ("Жизнь замечательных людей" #524) " - читать интересную книгу автора

директору школы, и все мигом уладил.
Так хозяйской милостью стал Сидор Ковпак учеником второго класса. От
лавки Фесак его не освободил, попрежнему крутился в ней Сидор целый день.
Вся разница, что мог теперь слушать учителя не под окном, а за партой.
А вокруг Сидора - боже ты мой, нищета, темнота людская беспросветная,
серость и нужда невылазные. Хоть и не видел подросток в жизни ничего
лучшего, как ни привычно все было с рождения, но все же, бывало, глянет
вокруг, и сердце зайдется. Тяжко, невыносимо темно и убого жили потомки
вольных запорожцев.
А тут еще то и дело пожары. Слобода горела много раз, а нищета,
скученность, обездоленность - первые помощники любому бедствию. Чуть что -и
вот уже Котельва в море пламени, ведь все вокруг, за малым исключением,
деревянное. И гуляет себе огонь напропалую. Котельве еще завидовали: шутка
ли, она имела собственную пожарную команду! Так громко называлась пара
захудалых лошадей да столько же бочек под воду, которые на свои нищенские
копейки содержали сами слобожане. Заправлял командой все тот же Фесак.
Правда, лично он тушением огня себя, конечно, не утруждал, дело опасное, на
то есть мужики. Но вот командовать на пожаре любил. Когда Сидор подрос,
хозяин переложил на его плечи хлопотные пожарные дела. Парень возражать не
стал: сердце болело за людскую беду. Хоть и горько было на душе после
каждого пожара, когда выгорало чье-то небогатое хозяйство, утешал себя
мыслью, что хоть чем-то помог.
Шли годы, взрослел Сидор и: все чаще задумывался: почему так
несправедливо устроен мир? Вот Фесак, к примеру, на каждой ярмарке (а они
устраивались в Котельве четырежды в год) набивает мошну по самую завязку. А
взять Ковпаковых соседей, бедноту горемычную да тех же отца и мать - Артема
и Феклу: за ради гроша медного спины не разгибают от зари до зари.
Батрачат в помещичьих экономиях до самых снегов. Только холода загоняют
их под родную крышу, а то бы их почерневшие от каторжного труда руки и вовсе
не знали покоя. А дома - полуголодная и раздетая семья...
В одном из пожарищ сгорела и Ковпакова хата. После той беды с еще
большей яростью кидался в огонь Сидор, зачастую рискуя собственной головой.
Не раз и живые души спасал от пламени, и убогий бедняцкий скарб. Люди видели
это, имя молодого Ковпака произносили между собой с уважением, знали к тому
же: Фесаков приказчик честный, своего брата крестьянина не обманет, плохого
товара не всучит, не обсчитает.
Видел Фесак, как взрослеет Сидор, и завел однажды такой разговор...
Ехал, мол, днями в Пархомовку мимо завалюхи, где жили теперь Ковпаки, очень
уж она плоха, совсем в землю ушла. Надо Ковпакам новую хату ставить, и не
какую-нибудь там, а настоящую, добрую, чтоб на всех хватило. Он, Фесак,
знает, что денег у Артема нет, но за Сидорову службу накопилось изрядно, не
так уж много, но на хату наберется. Если Сидор согласен, то он, хозяин, по
доброте своей все устроит наилучшим образом. Обрадовался Сидор, что семье
помочь может, согласился.
Фесак мешкать с решенными делами не любил. Тотчас же вместе с Сидором
двинулся в село Лутище, лесу, сколько нужно было, сторговал выгодно, а потом
и сруб поставить помог. Сидор отлично понимал, что благодетельствует Микола
Павлович (за его же, Сидоровы, деньги) не от щедрости душевной. Для
собственной выгоды, чтобы привязать к себе приказчика еще больше. Иначе бы
он Фесаком не был. А Микола Павлович тут еще ж такое сказал: дескать,