"Теодор Гладков, Лука Кизя. Ковпак ("Жизнь замечательных людей" #524) " - читать интересную книгу автора

получил ни мира, ни земли. "Война до победного конца!" - требовал рвущийся в
российские наполеоны министр-председатель Керенский. Что же касается земли,
то с этим предлагалось подождать до Учредительного собрания. Но вконец
деморализованная армия воевать уже не могла. Затеянное Временным
правительством по требованию союзников июньское наступление захлебнулось в
крови. Расстреляв демонстрацию 3 июля, Керенский окончательно раскрыл глаза
народу на контрреволюционный характер "временной" власти.
А впереди уже явно обозначались контуры ничем не маскируемой белой
диктатуры во главе с генералом Корниловым.
Корниловская авантюра завершилась полным провалом. Революционный народ
сорвал все планы реакционной военщины. И немалая заслуга в этом принадлежит
армии, в частности полковым, дивизионным, корпусным и армейским комитетам,
созданным после Февраля во всех частях и соединениях. Подобно Советам
депутатов, полковые и прочие комитеты были прямым порождением революционных
масс. Солдатские комитеты, по существу, сосредоточивали в своих руках всю
полноту командной власти. В состав комитетов избирались самые уважаемые в
части солдаты, унтер-офицеры, пользующиеся доверием офицеры. Членом
солдатского комитета 186-го Асландузского пехотного полка летом 1917 года
был избран и ефрейтор Сидор Ковпак. Тогда же он произнес свою первую в жизни
публичную речь на митинге, предварительно спихнув с трибуны какого-то
подполковника, несшего околесицу о "верности России союзническому долгу".
Полковой комитет решал, что делать дальше. Все склонялись к тому, что
сохранять полк как воинскую единицу смысла нет никакого. Другое дело, если
фронтовики двинутся по домам, где их ждут. Они расскажут односельчанам
правду о большевиках, о том, что партия Ленина хочет мира, земли и хлеба для
народа, что к борьбе за это святое дело призывает она подняться весь
трудовой люд России. Советовал разойтись и ротный командир, уважаемый
солдатами Парамонов. Решение приняли единогласно. По приказу комитета
солдаты двинулись по домам. Личное оружие, деньги полковой и дивизионной
касс, лошадей - все это разделили между собой. Артиллерию, боеприпасы
ликвидировали. Полк перестал существовать. Но родилась новая, доселе
невиданная сила; вооруженные люди, несшие домой познанную, принятую и свято
оберегаемую ими правду - большевистскую правду о мире, о войне, о земле.
Член самораспустившегося полкового комитета ефрейтор Сидор Ковпак тоже
отправился в родную Котельву, не был в которой он с того самого дня, когда
забрили его на действительную. Шел солдат с фронта в бурное время. Слышал
Ковпак, что еще в марте объявилась Центральная рада, что составили ее
именовавшие себя "щирими", то есть "настоящими", украинцы. Шумели, что нужна
им "самостийная" Украина-де, от Москвы не зависящая, как в прошлые времена и
поныне, а сама по себе. Проживем, мол, как-нибудь без России. Нам она ни к
чему.
Рассказывали Сидору солдаты-большевики, что появилась такая
политическая организация, буржуазно-националистическая. Повалили туда
кулачье, помещики, городские буржуи, кое-кто из украинских
интеллигентов -тоже мнили себя такими вот "щирими". По-нял ефрейтор, что
Украине добра не ждать от них: что царские пули да нагайки, что пули да ножи
"щирих" - все равно. И царь, и Керенский, и Рада одной породы - вражьей,
чуждой трудовому народу. Имена "вожаков" этой Рады Сидор запомнил:
Грушевский, Винниченко, Петлюра.
Завела Рада уже и собственное войско - гайдамаков. Подразделения