"Федор Васильевич Гладков. Вольница (Повесть о детстве-2)" - читать интересную книгу авторалюдей, остановился перед Пустобаевым.
- Прошу вас, господин Пустобаев, не делать беспорядков на моем пароходе. Народ вам не забава. Будьте любезны удалиться на берег. И, повернувшись спиной к Пустобаеву, строго набросился на какого-то черноусого человека в белом кителе: - Вы кто здесь? Дежурный помощник? Как вы смели допустить этот кавардак? Да еще зубы скалите? Матросы, пропускайте пассажиров! Проходите на пристань, господин Пустобаев, на пароход вы не будете допущены. - Тишка! - взвыл Пустобаев. - Кто тебя в люди вывел? Сколько лет ты у меня шестеркой был? - Я вам не Тишка, господин Пустобаев! - спокойно, с гордым достоинством оборвал его капитан. - Я здесь командир парохода. А вы для меня такой же пассажир, как и другие. Толпа ринулась вверх по сходням и вышвырнула Пустобаева с его парнями и бабенкой на пристань. Скоро он появился на балконе второго этажа и зарычал оттуда похохатывая: - Тихон! Капитан! Люблю смелых людей. Молодец, капитан! Я тебя когда-то прогнал за твою дерзость... а знал: цены тебе нет. За твою правду я тебя в шею выгнал, потому правда мне твоя - во вред и убыток. Где честно, там тесно. Тебя и отсюда выгонят. Вот скажу кому надо, и - ффу! - нет тебя. Капитан уже добродушно открикивался ему снизу: - Вы до такого самоунижения не дойдете, Прокофий Иваныч. А за честность и правду вы меня уважаете. - Держи про себя свою правду, капитан. Ты - слуга, а слуга не правде служит, а хозяину. Этой твоей правде грош цена, а она удавит тебя. - За правду напрасно не гибнут, Прокофий Иваныч. Правда драку любит. - А толк-от какой? Ни пользы, ни славы... Лучше уж турманом жизнь прочертить. - Разгул, Прокофий Иваныч, совести не убивает, только ум мутит, а с похмелья голова болит. - Гуляй с нами, Тихон. Бабенка тут под руку попалась... Эх, ядреная змея! - Не могу, Прокофий Иваныч. Долг прежде всего: пароход без меня - сирота. - Ух, будь все, анафема, проклято! У тебя долг, а у меня что? У меня - почем селедка и балык. Больше я не слышал их голосов: мы с отцом вышли на пристань, а потом спустились по другим, очень длинным сходням на берег. Пассажиры с мешками на плечах, бабы с ребятишками, старики и старухи, похожие на странников, хорошо одетые господа, носильщики в белых фартуках - вся эта вереница людей торопилась на берег. А на пологом съезде, под крутым откосом с длинными лестницами стояли пролетки и фаэтоны. Извозчики в синих пухлых поддевках сидели на козлах и ласковым фальцетом покрикивали: - Пожалте-с, пожалте-с! Прокатим с шиком. Прикажите-с! И лихо подкатывали к господам. Баре садились важно, чопорно, а носильщики укладывали чемоданы и узлы на другую пролетку. Когда мы с отцом проходили по песчаному берегу к базару, где кучами лежали арбузы, а на лотках - огромные белые караваи, жареные куры, яйца, колбасы, огурцы и всякая всячина, я увидел, как несколько извозчиков с перепуганно-жадными |
|
|