"Федор Васильевич Гладков. Вольница (Повесть о детстве-2)" - читать интересную книгу автора - Правды, Варварушка, не угомонишь, а душа - не курица: крылышки ей не
свяжешь. Галах долго и молча глядел на Онисима одурелыми глазами пьяницы, потом встал, разболтанно подошел к старику и угрюмо прорычал: - Сорок твоих монет получишь. С пьяных глаз вышло. А сейчас поиграть с тобой захотел. Онисим отмахнулся от него: - Иди, иди, Башкин. Мне денег не надо. Меня ограбить нельзя, я неразменным рублем живу. Иди-ка, иди, дружок, не мешай матери в ее горести. Маркел с безумными глазами рванулся к галаху и со всего плеча ударил его по уху. Галах грохнулся на пол. Пассажиры невозмутимо лежали на своих пожитках. - Ты это что делаешь, Маркел? - вдруг властно крикнула Варвара Петровна. - В тюрьму захотел? Маркел тяжело дышал, раздувая ноздри. Онисим подбежал к галаху, ощупал его грудь и лицо и, успокоенный, подхватил Маркела под руку и посадил его на пухлый узел, туго перевязанный веревкой. - Ничего... оглушил маленько. Сейчас очухается. Так вот сослепу и гибнет человек. Затмится ему, озвереет - и пропал... Маркел молчал, ворочая белками, как не в своем уме. Варвара Петровна гневно посматривала то на лежащего галаха, то на Маркела. Мать в ужасе обхватила меня обеими руками, и я слышал, как у ней глухо стучало сердце. Галах поднялся на руки и отполз на свое место. Этот маленький мертвец был наглухо завернут в лоскутное одеялко, а Ульяна прижимала его к груди, но он стоял перед моими глазами голенький, В душевном угнетении я заснул бредовым сном и не слышал, как пароход причалил к пристани и как Онисим и Варвара Петровна сошли вместе с Ульяной и Маркелом на берег. Проснулся я, как после угара: с головной болью, с тяжестью в теле, с беспокойством в сердце. Попрежнему грохотали и пыхтели машины и толкали пароход при каждом вздохе. Направо, сквозь чадный дым, врывалось на палубу солнце. Там слышно было бурное кипенье воды, всплески волн и визгливые крики чаек. Пассажиры хлопотливо ворошились среди своих пожитков - готовились к выходу и были взволнованы ожиданием. Вчерашний галах с сизым, опухшим лицом сидел на голом полу и тянул водку из горлышка бутылки. Мать как будто обрадовалась, что я проснулся, и улыбалась мне глазами. Отец надевал поддевку и весело торопил меня: - Вставай проворней, сынок, пойдем на пристань, купим чего-нибудь. А потом мы с матерью пройдемся. Сейчас к Царицыну причалим. Он повел меня к умывальнику на открытом борту и даже сам отвернул кран. Меня ошпарило, ослепило солнце. Вообще отец стал относиться ко мне ласково и мягко, и я часто ловил на себе его зеленоватые, самоуверенные глаза. Но мне непонятна была перемена в поведении матери. Ни забитости, ни молчаливой обреченности уже не было в ней. Она будто выздоровела, а в глазах хоть и осталась дымка печали, но они блестели теперь нетерпеливым любопытством и мечтательным лукавством. Да и к отцу стала относиться без боязни. Вышивая по канве и тихонько напевая песенку без слов, она вдруг ни с того ни с сего посмеивалась и шутила: - Купил бы ты мне, Фомич, яблочков на пристани?.. страсть поесть охота! |
|
|