"Федор Васильевич Гладков. Вольница (Повесть о детстве-2)" - читать интересную книгу авторав бане вымылась.
- Красота-то какая!.. раздолье-то!.. Так бы всю ночь там, наверху, и пробыла... Душа-то, как голубка, воркует... Варвара Петровна ласково засмеялась ей, как ребенку. - Трудно тебе, Настя, будет с такой нежной душой, а чувствую: не замрешь ты, не отупеешь - пострадаешь, да в песне горе изольешь... Она вздохнула с грустной задумчивостью, пристально поглядела на мать и заключила словами песни: Хорошо тому на свете жить, Кому горе-то - сполагоря: Ведь тоска-то слезьми моется, Бедованье песней тешится... В эту ночь я проснулся от причитаний Ульяны и какого-то гнетущего беспокойства. Было душно, пахло нефтью и сыростью, голова ныла от грохота машин и свиста пара. Люди лежали всюду кучами, в лохмотьях. И далеко, и близко орали детишки. Ульяна стояла на коленях и, рыдая, покачивалась вперед и назад с ребенком у груди. Мать уговаривала ее и пыталась взять ребенка, но она отталкивала ее простоволосой головой. - Не дам!.. Не трог меня, Христа ради!.. За какие грехи, господи, наказываешь?.. Всю жизнь мучилась - свету божьего не видела... Ничего не осталось - пошли по чужбине горе мыкать... А тут и последнюю кровинку отнял господь... что делать. Он крутил и трепал пальцами бороду, встряхивал взлохмаченной своей головой и, как виноватый, упрямо гудел: - Чего же сделаешь, Ульяна!.. Воля божья... Куда же денешься?.. Отец спал или притворялся, что спит, чтобы не ввязываться в чужие дела. Впрочем, я заметил, как он украдкой дернул мать за сарафан и сердито кашлянул. Но она даже не оглянулась и что-то тихо бормотала Ульяне, обнимая ее и прижимаясь щекой к ее лицу. Варвара Петровна причесывалась и со строгим спокойствием посматривала на Ульяну. Потом она связала свою постельку, затянула ее ремнями, завернула книги в бумагу и завязала их веревочкой. Она только один раз властно приказала Онисиму: - Ты, Онисим, распорядись, как надо. Мы с тобой оба сойдем на берег. Я буду с Ульяной, а ты с Маркелом пойдешь хлопотать... Ну, да не мне тебя учить, - сам знаешь. Онисим юрко вскочил на ноги и требовательно, без обычной улыбочки, заторопил Маркела: - Ну-ка, ну-ка, мужик, сряжайся скорее! Сейчас к пристани причалим. Выйдем на берег и все обрядим до другого парохода. Ну-ка, дай я тебе подсоблю... И он начал распоряжаться, как хозяин, подталкивая Маркела кулаком в спину и в бок. Маркел послушно стал собирать свои пожитки, кряхтя и вздыхая: - Одна беда без другой не бывает, беда беду погоняет... Бог обидел, а чорт верхом сел. Эх, житье-бытье! Продрал бельмы - и за вытье. Варвара Петровна шепнула что-то матери и поцеловала ее. Мать села на свое место, обняла меня и, вздрагивая, крепко прижала к себе. Я шепотом |
|
|