"Федор Васильевич Гладков. Вольница (Повесть о детстве-2)" - читать интересную книгу автора

в бане вымылась.
- Красота-то какая!.. раздолье-то!.. Так бы всю ночь там, наверху, и
пробыла... Душа-то, как голубка, воркует...
Варвара Петровна ласково засмеялась ей, как ребенку.
- Трудно тебе, Настя, будет с такой нежной душой, а чувствую: не
замрешь ты, не отупеешь - пострадаешь, да в песне горе изольешь...
Она вздохнула с грустной задумчивостью, пристально поглядела на мать и
заключила словами песни:

Хорошо тому на свете жить,
Кому горе-то - сполагоря:
Ведь тоска-то слезьми моется,
Бедованье песней тешится...

В эту ночь я проснулся от причитаний Ульяны и какого-то гнетущего
беспокойства. Было душно, пахло нефтью и сыростью, голова ныла от грохота
машин и свиста пара. Люди лежали всюду кучами, в лохмотьях. И далеко, и
близко орали детишки.
Ульяна стояла на коленях и, рыдая, покачивалась вперед и назад с
ребенком у груди. Мать уговаривала ее и пыталась взять ребенка, но она
отталкивала ее простоволосой головой.
- Не дам!.. Не трог меня, Христа ради!.. За какие грехи, господи,
наказываешь?.. Всю жизнь мучилась - свету божьего не видела... Ничего не
осталось - пошли по чужбине горе мыкать... А тут и последнюю кровинку отнял
господь...
Маркел сидел на корточках и глядел на нее кровавыми белками, не зная,
что делать. Он крутил и трепал пальцами бороду, встряхивал взлохмаченной
своей головой и, как виноватый, упрямо гудел:
- Чего же сделаешь, Ульяна!.. Воля божья... Куда же денешься?..
Отец спал или притворялся, что спит, чтобы не ввязываться в чужие дела.
Впрочем, я заметил, как он украдкой дернул мать за сарафан и сердито
кашлянул. Но она даже не оглянулась и что-то тихо бормотала Ульяне, обнимая
ее и прижимаясь щекой к ее лицу. Варвара Петровна причесывалась и со строгим
спокойствием посматривала на Ульяну. Потом она связала свою постельку,
затянула ее ремнями, завернула книги в бумагу и завязала их веревочкой. Она
только один раз властно приказала Онисиму:
- Ты, Онисим, распорядись, как надо. Мы с тобой оба сойдем на берег. Я
буду с Ульяной, а ты с Маркелом пойдешь хлопотать... Ну, да не мне тебя
учить, - сам знаешь.
Онисим юрко вскочил на ноги и требовательно, без обычной улыбочки,
заторопил Маркела:
- Ну-ка, ну-ка, мужик, сряжайся скорее! Сейчас к пристани причалим.
Выйдем на берег и все обрядим до другого парохода. Ну-ка, дай я тебе
подсоблю...
И он начал распоряжаться, как хозяин, подталкивая Маркела кулаком в
спину и в бок. Маркел послушно стал собирать свои пожитки, кряхтя и вздыхая:
- Одна беда без другой не бывает, беда беду погоняет... Бог обидел, а
чорт верхом сел. Эх, житье-бытье! Продрал бельмы - и за вытье.
Варвара Петровна шепнула что-то матери и поцеловала ее. Мать села на
свое место, обняла меня и, вздрагивая, крепко прижала к себе. Я шепотом