"Федор Васильевич Гладков. Вольница (Повесть о детстве-2)" - читать интересную книгу автора - Какой ты дичок, Федя! Деревня твоя - далеко позади. Теперь у тебя
новая жизнь. Надо ее брать с бою, а не подставлять ей спину. Ты ведь не трусишка, вижу. А здесь некого бояться: тебя никто и не заметит. Внизу-то опаснее: там разный народ, и пьяные, и озорники. Словно на крыльях взлетел я в воздушное царство. Меня ослепил свежий блеск парохода: стены, пол, сетчатый парапет сверкали на солнце зеркальными отблесками, а небесная гладь реки бежала очень далеко, к высоким красным обрывам и бархатно-зеленым ущельям, оползням и долинам, где ютились избушки с тесовыми крышами - маленькие, кукольные, точно сделанные из щепочек. На песчаной полоске прыгали крошечные ребятишки. Лошадка, похожая на жука, тянула по дороге тележку с бочкой, а мужик, меньше меня ростом, шел рядом с вожжами в руках. От берега плыла лодка, и весла взмахивали, как ножки водолюба. И горы, и обрывы, и деревенька, и лодка медленно уплывали назад. Белые чайки вихрями носились над рекой и над нами, повизгивали надрывно, и я улавливал только трепет их крыльев. Гряда зыбких волн катилась к берегу, и далеко позади вскипала пенистыми гребнями. Лодка взлетала носом вверх, проваливалась, опять прыгала вверх, как цевка. Внизу под моими ногами глухо шлепали колеса. Пароход был живой, горячий: он дышал и плыл по широкому разливу реки, как огромная белая птица. Впереди река безбрежно блестела вплоть до края неба, и там тоже дымили пароходы и чернели баржи, как пловучие хутора, а навстречу, разрезая воду и отбрасывая ее в стороны пенистыми волнами, крылатый, играя колесами, в каскадах брызг, несся навстречу такой же белый пароход. Он приветствовал нас веселым криком "э-эй", и белый человек вышел на бортовый мостик и помахал флажком. Таким же раскатистым криком ответил ему и наш пароход. Я чувствовал ее живой, а себя - легким, как пылинка. По палубе прохаживались или сидели на скамьях и в плетеных креслах господа, бегали в коротких портчишках наголо остриженные мальчишки и - в кургузых платьишках - девчонки. Один парнишка размахивал веревочкой и прыгал через нее, и это показалось мне дурацкой, не мальчишечьей игрой. Он вдруг наскочил на меня и, враждебно оглядывая, крикнул барским голосишком: - Ты зачем сюда заявился? Варвара Петровна упрекнула его, качая головой: - Ай-яй-яй! Какой невоспитанный мальчик! - Долой отсюда, чумазый! - заорал парнишка, но на него лениво прикрикнул господин в очках в соломенной шляпе: - Отойди прочь, Вова! Здесь, хоть и под защитой Варвары Петровны, я чувствовал себя так же, как на барском дворе или в дверях кладовой и на пороге лавки Огоднева. Как маленький мужичок, я нес в себе ту же приниженность и боязнь перед господами и начальством, как и мой отец, как и любой наш шабер. Поэтому окрик барчонка я воспринял как естественное выражение господского презрения ко мне, мужичишке, который дерзко посмел выползти из смрадной гущи "черняди". Я прижимался к Варваре Петровне и не отпускал ее руки. А она шла смело, не обращая внимания на бар, и ободряла меня: - А ты не бойся! Чем ты хуже этих ребятишек? Вся разница в том, что ты из деревни, бедный, а они - городские и богатые. Зато ты хоть и малыш, а трудился, даром хлеб не ел. Подрастешь, многому научишься, многое поймешь и вспомнишь, о чем я тебе сейчас говорила. Только о книжках не забывай: есть |
|
|