"Федор Васильевич Гладков. Повесть о детстве" - читать интересную книгу автора

Сыгней вертел Титом, как ему хотелось: он был всегда весел, расторопен,
легок нравом, а Тит тяжкодум, нелюдимо скрытен. На всех он смотрел, как на
врагов, озирался, прятал глаза и руки и сам прятался в каких-то потаенных
углах.
Катя как-то шутливо крикнула ему:
- Ты, Титка, как бы косу у меня не отрезал. А то еще крест стащишь.
Подковки-то у меня от котов кто отодрал?
Ах ты, скряга-коряга!
Как-то после сильного снегопада и вьюги дед велел сбросить с плоскуши
снег в прореху - во двор, на сани - и вывозить его на улицу: снегу намело
так много, что плоскуша погнулась и грозила обрушиться. Мы с Семой с
лопатами в руках стояли около саней и опасливо смотрели на клочья соломы и
выгнутые слеги. В дыре мутно сияло тусклое небо, и свет туманно и холодно
мерцал на снежной кучке. С плоскуши просачивался сердитый голос отца,
чтото гнусаво возражал Тит, и Сыгней визгливо смеялся.
- Сыгнейка-то с Титкой не хотят к дыре идти - боятся, как бы не
провалиться, - злорадно сказал Сема и крикнул, задирая голову кверху: - Эй
вы, хозявы - руки корявы!
Скорее проваливайтесь - сани-то под дыркой; сразу гнедко на улицу
вынесет, - лихач.
Кто-то шел осторожно по плоскуше, слеги трещали и упруго гнулись. Снег
глыбой шлепнулся в сани и разлетелся белыми брызгами. Потом начали падать
комья, и снежная пыль посыпалась, как мука. Когда снег на санях
нагромоздился горой, Сема крикнул:
- Довольно! Поехали... Н-но!
В это время из дыры вверх ногами полетел отец. Он ударился головой в
снег, и его отбросило в сторону. Испуганный и бледный, с ободранным лицом,
он вскочил на ноги и, прихрамывая, погрозил кулаком вверх:
- Ах вы, прохвосты!.. Я вам припомню...
С края дыры свешивалась голова Сыгнея. Он морщился от пискливого хохота.
- Чай, я, братка, не нарочно... Ты не убился? Нога, окаянная,
подвернулась. А тут еще Титок толкнул меня сзади...
Когда отец проходил по улице быстрой, твердой походкой, переваливаясь с
боку на бок, из окон или с завалин смотрели на него мужики и бабы и
говорили:
- А вы поглядите, как Васянька идет. Ногами-то... словно строчку
стегает.
- Ну да, чай, мужики-то у них умники. А Васянька-то словами обделяет,
как двугривенными.
В глаза его звали уважительно - Василий Фомич.
- Ребята-то у вас какие, Василий Фомич, - не баловники... не
бражники... подбористые.
Отец самодовольно, с тщеславной небрежностью усмехался и умственно
смотрел в землю.
- А кто в нашем роду дураком был? Кто уродом родился?
Но себя он считал умнее и красивее всех и рисовался перед людьми.
- Уж больно ты, Василий Фомич, форсу задаешь... Мы вот все думаем: не
без барского тут промысла... Тетка Анна-то ведь при дворе жила... Не
ущипнул ли ее невзначай княжой домовой?
Отец не только не обижался на эти намеки, но таинственно ухмылялся.