"Федор Васильевич Гладков. Повесть о детстве" - читать интересную книгу автора

на доску заготовки. Сыгней часто бросал работу на дворе и убегал к
чеботарю. Работа тогда взваливалась на Тита и отца. А Тит злился и бросал
лопату, грабли, когда чистил навоз, или топор, когда рубил дрова.
Неуклюжий, с вогнутыми в коленках тяжелыми ногами, он ломал черенки у
граблей и отбрасывал ногами лопаты и вилы. Отец деловито подходил к нему и
раза два спокойно, рассчитанно давал ему кулаком по уху. Потом добродушно,
с лаской старшего, приказывал ему:
- Титок, бери-ка проворнее вилы и накладывай навоз в сани... Отвезешь
назем на усадьбу, заедешь на гумно - возьмешь колосу из половешки.
Тит не слушал. Он всегда приходил в бешенство от хозяйской степенности
отца. Повадка и голос отца, его авторитетная строгость были непереносимы и
для него и для Сыгнея. В борьбе с отцом они выступали вместе, хотя дрались
между собою из-за того, что Сыгней старался взваливать свою долю работы на
Тита.
Ярость Тита была опасной и зловещей: он хватал железные вилы и бросался
на отца. Лицо его серело, глаза безумели, и он похож был на обозленную
собаку.
- Хвост!.. - взвывал он плаксиво. - Хвост!
Отец как будто не видел и не слышал Тита. Он напевал про себя какую-то
духовную стихиру и сгребал навоз поближе к саням.
- Ну-ка, Титок, попроворней... накладывай... Надо успеть все подчистить
и убраться по двору... "Иже глубинами мудрости человеколюбие вся строя..."
- Хвост... у тебя и жененка-то порченая... Тебя еще тятенька за волосы
таскает.
- Титок! - дружелюбно уговаривал его отец. - Ну-ка, поддевай-ка
вилами-то...
Он как будто не замечал рядом с собою Тита с вилами, направленными на
него. Заботливо, торопливо подгребал граблями навоз к саням, хлопотливо
шагал обратно, уверенно раскачиваясь с боку на бок. Потом внезапно вырывал
вилы из рук Тита и хватал его за грудки.
На крик выходил дед. Отец торопливо бормотал:
- Бери скорее вилы, Титок! Я скажу, что мы играли.
И громко кричал:
- Титок! Будя, поиграли... Иди-ка кончать с навозом-то.
- Бездельники! - кричал дед. - Дармоеды!
Тит покорно ковырялся вилами в навозе и всхлипывал, пряча лицо от деда.
Вместе с Сыгнеем они постоянно придумывали мстительные шутки над отцом.
То набивали ему в шапку сажи, и она обсыпала ему лицо и шею, то прицепляли
на поддевку обрывок рогожки в виде хвоста, и когда он шел по улице, они
следили за ним издали и давились от хохота. Бывали и опасные проделки.
Однажды, когда ездили с ним на гумно за соломой, они ухитрились свалить на
него сучковатую слегу. Для того чтобы солому не разносило ветром, кругом
омета ставили слеги - длинные, тяжелые жерди.
И вот когда он сполз с омета, слега упала на него и сшибла с ног. Он
сильно ушибся и долго корчился на снегу, кряхтя от боли. А Сыгней и Тит
как ни в чем не бывало с невинным видом поднимали слегу и притворно охали
и ахали.
Отец с этого дня стал подозрительно следить за ними.
Они тоже охотились за ним, притворяясь кроткими и послушными
меньшаками. И все-таки они перехитрили его.