"Наталия Гинзбург. Семейный беседы: Романы, повести, рассказы " - читать интересную книгу автора

в один момент, а потом еще долго сидел в гостиной, теребил бороду и
рассказывал о себе: как почти без денег построил фабрику, как воспитывал
детей, как у него вошло в привычку перед сном читать Библию.
Отец потом устроил матери сцену, потому что был против этого брака. Он
говорил, что Адриано чересчур богат и чересчур помешан на своем
психоанализе. Впрочем, у всех Оливетти это была идея-фикс. Отец к ним, в
общем, хорошо относился, но говорил, что все они без царя в голове. А нас
Оливетти считали безнадежными материалистами, особенно отца и Джино.
Вскоре мы поняли, что арест отцу не грозит. И Адриано - тоже; он
вернулся из-за границы, и они с Паолой поженились. Едва выйдя замуж, сестра
обрезала волосы, и отец промолчал: теперь он уже ничего ей не мог ни
запретить, ни приказать.
Однако, чуть-чуть попривыкнув к ее новому положению, он снова принялся
за старое, а заодно доставалось и Адриано. Отец считал, что они бросают
деньги на ветер и слишком часто разъезжают на машине между Ивреей и Турином.
Когда у них родился первый ребенок, отец стал ругать их за неправильное
обращение с младенцем: ему надо было обязательно принимать солнечные ванны,
иначе у него будет рахит.
- Они сделают из него рахитика! - кричал он матери. - Он у них совсем
не бывает на солнце! Скажи им, что ребенку нужны солнечные ванны!
К тому же он боялся, что если ребенок заболеет, то его понесут к
знахарям. Адриано не доверял настоящим врачам и однажды, когда у него
разыгрался ишиас, обратился к какому-то болгарину, который лечил воздушным
массажем. Он спросил отца, что тот думает о воздушном массаже и знает ли
этого болгарина. Отец слыхом не слыхал о болгарине, а разговор о воздушном
массаже привел его в ярость.
- Шарлатан! Жулик!
Если у ребенка немного повышалась температура, отец ужасно беспокоился:
- Надеюсь, они не понесут его к знахарю? Малыша Роберта он очень
полюбил: говорил, что красавчик и как две капли воды похож на "старика"
Оливетти.
- Погляди, Лидия, ну вылитый старик Оливетти! - радостно смеясь,
говорил он матери. -Одно лицо!
Приезжая к Паоле в Иврею, отец с порога требовал:
- Ну, рассказывай, что Роберто? Как там наш красавчик?
Паола родила еще девочку, но она отцу не нравилась. Когда ее подносили,
он, почти не глядя, объявлял:
- Роберто красивее!
Паола обижалась, уходила, хлопнув дверью. А отец, кивая ей вслед,
говорил матери:
- Видала эту ослицу?
В первое время после замужества Паолы мать часто плакала, скучая по
ней. Мать с Паолой были очень близки и болтали без умолку, как подружки. Мне
мать ничего не рассказывала: я, дескать, еще маленькая и из меня "слова не
вытянешь".
Теперь я ходила в гимназию, и мать не учила меня больше арифметике, в
которой я по-прежнему ничего не понимала, но она уже не могла мне ничем
помочь, потому что гимназический курс позабыла.
- Слова из нее не вытянешь! Молчит как рыба! - жаловалась на меня мать.
Единственное, что ей нравилось со мной делать, так это ходить в кино.