"Наталия Гинзбург. Семейный беседы: Романы, повести, рассказы " - читать интересную книгу автора

Мольера! Но нельзя же ставить Петролини на одну доску с Мольером! - И он
громоподобно хохотал при одной мысли о таком сравнении.
В театр ходили обычно моя мать, Паола и Марио; ходили обычно с Терни,
которые, когда не имели контрамарок, как на спектакли Петролини, абонировали
ложу и приглашали их к себе. Поэтому отец не мог упрекнуть мать в том, что
она бросает деньги на ветер; к тому же он всегда был рад, если мать
проводила время с Мэри. И все-таки он не упускал случая попенять матери:
- У тебя только развлечения на уме, а я сиди тут один!
- Но ты же не выходишь из кабинета, - возражала мать. - Из тебя слова
не вытянешь. Вот если бы ты проводил вечера со мной...
- Ну и ослица! - говорил отец. - Ты же знаешь, что у меня дела. Я ведь
не такой бездельник, как вы все. К тому же я женился не для того, чтобы
просиживать с тобой целые вечера.
По вечерам в кабинете отец работал - правил гранки своих книг,
наклеивал иллюстрации. Однако иногда читал романы.
- Интересный роман, Беппино? - спрашивала мать.
- Да что ты! Скучища! Недоумок писал.
Но читал тем не менее очень увлеченно, курил трубку и смахивал пепел со
страниц. Возвращаясь из поездок, он всегда привозил с собой детективные
романы, которые покупал в привокзальных киосках, и заканчивал их чтение по
вечерам у себя в кабинете. Обычно это были романы на английском или немецком
языке: видимо, читать эти романы на иностранном языке казалось ему менее
легкомысленным.
- Вот недоумок! - говорил он, пожимая плечами, но тем не менее
дочитывал все до последней строчки.
Позднее, когда стали выходить романы Сименона, отец стал их
приверженцем.
- А что, он не так уж плох, этот Сименон. Хорошо описывает французскую
провинцию. Провинциальная среда ему удается!
Но тогда, во времена виа Пастренго, романов Сименона еще не было, и
отец привозил книжонки в блестящих обложках с изображением задушенных
женщин.
- Поглядите, какую чепуху читает этот Беппино! - говорила мать,
наткнувшись на них в карманах отцовского пальто.
Терни способствовал заключению негласного союза между Паолой и Марио,
который сохранялся и в его отсутствие. Это было, насколько я могла понять,
родство душ под знаком меланхолии. В сумерках Паола и Марио совершали
меланхолические прогулки - либо вдвоем, либо каждый по отдельности - или же
со страдальческими придыханиями читали друг другу печальные стихи.
Что касается Терни, то он, насколько я помню, вовсе не был таким уж
меланхоликом: не стремился к уединению, не совершал прогулок под луной.
Терни жил совершенно нормальной жизнью - в своем доме с женой Мэри, детьми
Кукко и Луллиной, которых они вместе с женой и нянькой Ассунтой баловали,
потому что души в них не чаяли. Но Паоле и Марио Терни привил вкус к
меланхолии, точно так же как к чтению "Нувель ревю франсез" и репродукциям с
картин Казорати. Этому влиянию поддались именно Паола и Марио, а не Джино -
они с Терни друг друга недолюбливали - и уж никак не Альберто - этому было
наплевать на поэзию и живопись, он после "Старой девы по имени Ева" не
написал больше ни одного стиха, а бредил только футболом; я тоже осталась в
стороне: Терни меня интересовал лишь как отец Кукко, мальчика, с которым я