"Наталия Гинзбург. Семейный беседы: Романы, повести, рассказы " - читать интересную книгу автора

стихотворение ему почему-то очень нравилось, и он постоянно его
декламировал. Оно было длинное, но я запомнила только одну строфу.
Мне эти стихи про "черные ущелья" тоже казались замечательными, даже
завидно было: ну почему не я их написала? Ведь все так просто - "зелень
трав", "черные ущелья": сколько раз я смотрела на них, но ничего поэтичного
не увидала. Значит, смотрела не так. А может, со стихами всегда так: ничего
особенного в них нет и сделаны они из ничего, из вещей, которые нас
окружают. Я стала приглядываться ко всему вокруг в поисках чего-либо
подобного "черным ущельям" и "зелени трав". Уж на этот раз никто их у меня
не украдет.
- Джино и Разетти здорово ходят! - говорил отец. - Одолели
Эгий-Нуар-де-Петере! Просто здорово! Жаль, что Разетти не интересуется
политикой! Сухарь, одним словом!
- А вот Адель совсем не сухарь, - говорила мать. - Она молодчина -
встает рано, рисует! Мне бы хотелось быть такой, как Адель!
Галеотти был низенький, толстый и всегда веселый человечек в мохнатом
сером свитере. У него были седые усики, какие-то пегие волосы и загорелое
лицо. Все мы его очень любили. Впрочем, я не очень хорошо его помню.
Однажды я увидела, что моя мать и Терни стоят в прихожей, а мать
плачет. Мне сказали, что Галеотти умер.
Эти слова - "Галеотти умер" - так и остались во мне навсегда. С тех пор
как я появилась на свет, из наших друзей и близких еще никто не умирал.
Смерть у меня в голове переплелась неразрывно с веселым клубком серой
шерсти, который летом часто прикатывал к нам в горы.
Галеотти умер скоропостижно, от воспаления легких.
Много лет спустя, после открытия пенициллина, отец говорил:
- Будь в то время пенициллин, Галеотти бы остался жив. Он ведь умер от
стрептококковой пневмонии. Теперь ее лечат.
Мой отец, стоило кому-нибудь умереть, тут же добавлял к его имени
эпитет "бедный" и очень сердился на мать, не имевшую такой привычки. А у
отца это была семейная традиция: например, бабушка свою покойную сестру
именовала исключительно "бедняжечка Регина" - и не иначе.
Словом, не прошло и часа после его смерти, как Галеотти стал "бедным
Галеотти". Бабушке эту новость сообщили с величайшей осторожностью, потому
что она очень боялась смерти и, если умирали ее знакомые, считала, что это
вокруг нее смерть бродит кругами.
Отец после смерти Галеотти говорил, что теперь и горы ему не в радость.
Он ходил по-прежнему, но уже без того удовольствия. Они с матерью стали
вспоминать дни, когда Галеотти был жив, как время беспредельного счастья,
веселья, молодости, когда горы еще не потеряли для отца своего очарования и
когда казалось, что фашизму скоро придет конец.
- Какой у нас Марио хорошенький! - говорила мать, гладя по головке
Марио, который только что проснулся и не мог еще продрать свои щелки.
- Сало лежало немало, - говорил Марио, сонно улыбаясь и потирая щеки.
Это значило, что он сегодня в настроении и готов даже поболтать с мамой, с
Паолой и со мной.
- Ты мой милый, ты мой красавчик! - говорила мать. - Ну вылитый
Сильвио! А еще он похож на Суэс Айя Каву!
Суэс Айя Кава был известным в то время киноактером. Когда мать видела
на экране скуластое лицо и монгольские глаза Суэс Айя Кавы, она восклицала: