"Наталия Гинзбург. Семейный беседы: Романы, повести, рассказы " - читать интересную книгу автора

покой. Мать распевала свои арии и сушила намокшие волосы на утреннем
ветерке. Затем шла в гладильню поболтать с Наталиной и Риной.
Гладильню иногда называли еще "гардеробной". Там стояла швейная машинка
и кровать Рины: днем она строчила на машинке. Рина была чем-то вроде
домашней портнихи, хотя была способна лишь перелицовывать наши пальто да
ставить заплаты на штаны. Платьев шить она не умела. Когда не было работы у
нас, она шла к Лопесам: Фрэнсис и моя мать перекидывали ее, как мячик. Рина
была крохотная женщина, почти карлица; мою мать она называла "госпожа
маман", а встречаясь в коридоре с отцом, торопилась прошмыгнуть, как мышка,
потому что отец ее терпеть не мог.
- Рина! Опять она здесь! - негодовал отец. - Терпеть не могу эту
сплетницу! К тому же толку от нее никакого!
- Но ведь и Лопесы ее всегда приглашают, - оправдывалась мать.
Темперамент у Рины был очень переменчив. Являясь к нам после долгой
отлучки, она прямо не знала, чем угодить, за все хваталась: и матрасы-то с
подушками она переберет, и шторы выстирает, и пятна с ковров повыведет
кофейной гущей, как - она заметила - делают в доме Фрэнсис. Вскоре, однако,
ей все это надоедало: она дулась, бранилась с Наталиной, срывала зло на мне
и Лучо, хотя прежде обещала водить нас на прогулки и угощать конфетами;
Лучо, младший сын Фрэнсис, почти каждый день приходил поиграть со мной.
- Оставьте меня в покое! Мне надо работать! - сердито кричала Рина,
строча на машинке.
- Ну и негодяйка! - возмущалась мать по утрам, когда Рина без
предупреждения исчезала и неизвестно было, где ее искать, так как не
появлялась она и у Фрэнсис.
В "гардеробной" валялись распоротые по ее милости матрасы и подушки
вперемешку с клочьями шерсти, а на коврах от кофейной гущи оставались
желтоватые полосы.
- Ну и негодяйка! Ни за что ее больше не приглашу!
Но через несколько недель Рина возвращалась - сияющая, милая,
услужливая. И мать сразу забывала ее проступки, подсаживалась к Рине,
слушала ее болтовню под стрекот машинки, которую карлица приводила в
движение ножкой, обутой в суконную тапочку.
Наталина моей матери напоминала Людовика XI. Она тоже была невысокая,
худенькая, с вытянутым лицом; волосы у нее то были гладко зачесаны назад, а
то пышно взбиты и подкручены щипцами.
- Мой Людовик Одиннадцатый, - говорила по утрам мать, когда та входила
к ней в спальню, обмотав шею шарфом, мрачная, с ведром и шваброй в руке.
Наталина путала мужской и женский род.
- Утром она ушел без пальто, - говорила она моей матери.
- Кто - она?
- Марио. Он хоть бы предупредила.
- Кто - он?
- Он, синьора Лидия, - говорила Наталина, обиженно громыхая ведром.
- Наталина, - рассказывала мать своим подругам, - это настоящая "молния
и землетрясение" - все делает с необычайной быстротой, но и с жутким
грохотом.
Вид у Наталины был как у побитой собаки - это потому, что она пережила
несчастливое, сиротское детство, росла в приютах, потом была в услужении у
жестоких хозяек. Но по своим прежним хозяйкам, которые награждали ее такими