"Наталия Гинзбург. Семейный беседы: Романы, повести, рассказы " - читать интересную книгу автора

он пытался,
Что не ворвется в долину ревущая эта стихия.
К матери он подошел и сказал ей тихонько: "Мария,
Ляг отдохни и детей уложи ты с собою.
Дремлет великая По, и колышатся воды в покое
В русле, навек предназначенном милостью божьей.
Спите спокойно, мы все свои силы положим,
Коли стрясется беда, мы подставим могучие плечи,
Чтобы наш мир оставался незыблем и вечен!"


Концовку мать забыла, думаю, она не очень помнила и начало, потому что,
например, там, где говорится:


Отец отказался; он молод и смел, остальных убедить
он пытался...


строчка чересчур длинная и в размер не укладывается. Но пробелы в
памяти она восполняла выражением, с каким читала слова:


...мы подставим могучие плечи,
Чтобы наш мир оставался незыблем и вечен!


Отец терпеть не мог это стихотворение и, когда слышал, как мы его
декламируем вместе с матерью, приходил в ярость и кричал, что ни на что
серьезное мы не способны - только и можем устраивать "балаган".
Почти каждый вечер к нам наведывались Терни и сокурсники моего старшего
брата Джино, учившегося тогда в Политехническом институте. Мы сидели за
столом, читали стихи, пели.


Студент дон Карлос де Тадрида
Недавно прибыл из Мадрида! -


пела мать, а отец, читавший у себя в кабинете, то и дело появлялся в
дверях, дымил трубкой и из-под сдвинутых бровей подозрительно оглядывал
сидевших в столовой.
- Недоумки! Все бы вам устраивать балаган!
Единственными разговорами, в которых отец принимал участие, были
научные или политические дискуссии и обсуждение событий "на факультете",
например, когда кого-нибудь из профессоров переводили в Турин совершенно, по
мнению отца, незаслуженно, ибо тот был "недоумком", или, наоборот, не
переводили, хотя он это вполне заслужил, так как у него "очень светлая
голова". В научных вопросах никто из нас не мог быть ему собеседником, но он
все равно ежедневно информировал мать об обстановке "на факультете" и о том,