"Лев Владимирович Гинзбург. Бездна " - читать интересную книгу автора

служил охранником в гестаповской тюрьме, наконец, стерег под Берлином, в
[65] международном штрафном лагере, венгров, поляков и итальянцев.
Впервые в "массовой экзекуции" Скрипкин участвовал в Ростове - там 10
августа 1942 года на домах немцы расклеили "Воззвание к еврейскому населению
города Ростова".
Вот полный текст:
"В последние дни имелись случаи актов насилия по отношению к
еврейскому населению со стороны жителей не-евреев. Предотвращение таких
случаев и в будущем не может быть гарантировано, пока еврейское население
будет разбросанным по территории всего города. Германские полицейские
органы, которые по мере возможности противодействовали этим насилиям, не
видят, однако, иной возможности предотвращения таких случаев, как в
концентрации всех находящихся в Ростове евреев в отдельном районе города.
Все евреи гор. Ростова будут поэтому во вторник 11 августа 1942 года
переведены в особый район, где они будут ограждены от враждебных актов.
Для проведения в жизнь этого мероприятия все евреи, обоих полов и
всех возрастов, а также лица из смешанных браков евреев с не-евреями должны
явиться во вторник 11 августа 1942 года к 8 часам утра на соответствующие
сборные пункты...
Все евреи должны иметь при себе свои документы и сдать на сборных
пунктах ключи занятых до сих пор ими квартир. К ключам должен быть
проволокой или шнурком приделан картонный ярлык, носящий имя, фамилию и
точный адрес собственника квартиры. [66]
Евреям рекомендуется взять с собой их ценности и наличные деньги;
по желанию можно взять необходимейший для устройства на новом
местожительстве ручной багаж... Беспрепятственное проведение в жизнь зтого
мероприятия - в интересах самого еврейского населения...
За еврейский Совет старейшин д-р Лурье".

И внизу по-немецки: "SS - Sonderkommando 10-а".
В Ростове, весной 1963 года, я случайно оказался на том месте, где был
один из таких сборных пунктов. На улице Энгельса, напротив "Московской
гостиницы", возле железной ограды парка, я стоял, пытаясь представить себе,
что здесь делалось и как бы я тут стоял в августе 1942 года, поскольку
жизнь - это цепь непредвиденных и необъяснимых ходов. Кто знает?..
Но тогда здесь стоял не я, а доцент Ботвинник - преподаватель
литературы Ростовского пединститута, и рядом с ним - преподаватель
английского языка Бакиш и студентка третьего курса Леви. Они пришли сюда не
под конвоем - сами явились, с вещами, с чемоданчиками, и отдавали, согласно
"воззванию", снабженные бирками ключи от своих квартир. Многих пришли
провожать соседи, знакомые, а доцент Ботвинник пришел вместе со своей
"не-еврейкой" женой, которая довела его до железной ограды, а потом перешла
на противоположную сторону улицы, там, где "Московская гостиница". И доцент
Ботвинник смотрел на свою жену и не плакал, а по ее лицу катились слезы...
И вот - странное и страшное дело: улица как улица, какая, собственно,
разница, правая сторона или [67] левая, но между теми, кто стоял у
гостиницы, и теми, возле железной ограды парка, пролегла граница, отделявшая
жизнь от смерти, и уже никто не решался эту границу переступить. Не нужны
были ни крепостные стены, ни колючая проволока, ничего, - только двух слов
было достаточно, чтобы определить место и судьбу человека: "Вам сюда..."