"Нодар Джин. Повесть о глупости и суете" - читать интересную книгу автора

Правильно, ответил я и через неделю поехал вместо него сдавать
английский.
Прав Гена оказался не только в рассуждениях, но и в предчувствии: вышла
большая беда.

3. Вихрастое пламя стыда

Беда, впрочем, вышла не во время самого экзамена, а сразу после. Я
написал все как следует, подписался тоже как следует, "Краснер", и вручил
рукопись вместе с талоном председателю комиссии. Статному индусу в чесучовом
кителе.
И тут этот статный индус бросает взгляд на мой талон и - восклицает:
- Так это вы и есть доктор Краснер! Наконец-то! - и обнимает меня за
плечи. Причем, обнимает очень тепло. Почти как соотечественника.
Оказалось, что индус - хотя и не соотечественник - живет на одной
площадке с Краснерами и прекрасно знает Любу с Ириной, а меня, то есть Гену,
пока ни разу не встречал.
- Я все сидел, занимался! - пожаловался я ему вместо Гены.
- Молодец! - похвалил меня индус и бросил взгляд на рукопись. - Пишете
прилично и говорите сносно. Напрасно Люба ваша жаловалась! И правильно,
кстати, говорят в моем отечестве: русские очень скромны! А какой у вас,
пардон, профиль?
Я сказал, что профиль - психиатрия. Расчет был прост: индусы не
предохраняются от зачатия и охотно размножаются, а потому сознаться, будто я
акушер опасно. Наверняка хоть кто-нибудь в его семействе и хоть немножко уже
беременен. С психикой же у индусов дела обстоят надежней. Предохраняются
йогой.
Просчет оказался трагическим: индус, приподнявшись на цыпочках и
стараясь казаться еще более статным, чем был, объявил мне, что вечером
приведет на осмотр своего зятя, который уже второй месяц не решался лишать
жену, то есть дочь этого статного индуса, девственности, поскольку не
решалась на это она сама. Обещал 20 долларов и национальный сувенир -
древнеиндийский самоучитель любви.
Через час, на лихорадочном совещании в "Макдональдсе" между моей семьей
и Краснерами, было постановлено, что Гена домой к себе не возвращается и
ночует в квартире Любиной подруги, на неделю укатившей с женихом в Канаду и
оставившей ей ключи - кормить кота. Что же касается меня, психиатра
Краснера, я переселяюсь на день-два, до исхода кризиса, к Любе с Ириной.
Краснерам было неловко и они намекнули, что после моего освобождения купят
еще одну бутылку коньяка. Более качественного. Люба обещала мне не мешать
работать над книгой и ходить по квартире в гуцульских войлочных шлепанцах.
Еще она обещала отменить завтра выходной и отправиться в отель, а Ирина с
радостью вызвалась навестить одноклассницу.
- Знаю я эту одноклассницу! - рыкнул Гена. - Сидеть бля дома!
Вечером, в идиллической семейной обстановке за чашкой грузинского чая,
выданного мне "в дорогу" женой, и за песочным печеньем по-ялтински,
испеченным Любой, я прописал индусским молодоженам оптимизм. Пояснил при
этом, что оптимизм рождается из понимания простого факта, что завтра
обстоятельства не могут сложиться хуже, чем сегодня. К этому рецепту я
добавил несколько нравоучительных, но веселых историй на тему первой брачной