"Нодар Джин. Философское" - читать интересную книгу автора

факторов".[26] Такова защитная реакция самой системы, реакция, которую тем
не менее неправомерно примитивизировать как использование наглухо
изолированной элитой разнообразных методов репрессивных действий против
массы.
Во-первых, процесс "дестратификации" общества не только увеличивает
всестороннюю "проницаемость" элиты (размножая как "входные", так и
"выходные" двери), не только приводит к образованию, так сказать,
околоэлитных групп, не только сближает ее с массами по целому ряду
признаков, - как правило, поверхностных,[27] - но придает ей сравнительно
новый, гетерогенный характер: политиканствующая элита,
промышленно-финансовая элита, технократическая элита,
гуманитарно-интеллектуальная элита.
Во-вторых же, "мобилизация" масс осуществляется, как правило,
ненасильственными, внешне корректными методами, которые воспринимаются как
следствие развития т. н. "гипердемократии". Между тем еще сто лет назад
патологический смысл подобной "демократии" выдал Г.Флобер, отличавшийся, как
известно, буржуазно-индивидуалистическими убеждениями. "Демократия настолько
отрицает индивидуальное, что оно будет падать все ниже и ниже".[28] Эта его
паническая мысль непосредственно предвосхищает сциентистски оформленные
тезисы о росте давления "не-элит" на элиту в современном "массовом
обществе". Но тот же Г.Флобер предвосхитил и современную защитную
методологию защищающейся администрации: предоставление массам "свободы, но
не власти" закладывает в них "семена неисчислимой жатвы".[29] Вряд ли стоит
специально доказывать, что содержание термина "свобода" тут явно
патологизировано, ибо подразумевается предоставление свободы в таком ее
циничном объеме и форме, которая обусловливает "осознание" массами
"необходимости" выбора именно конкретного принципа мироустройства и, сообщая
массам иллюзию обладания не только "свободой", но порой даже "властью",
способствует в действительности сохранению "нормального" статус-кво.[30]
Предоставление истинной свободы обернулось бы, в свою очередь, и передачей
власти народу, тогда как т. н. "свобода-но-не-власть" расценивается элитой
не только как буферная зона, амортизирующая давление масс, но также как
средство увеличения их "мобилизуемости". Так, в целях действенной реализации
функции управления необходима определенная "образовательная" осведомленность
масс /"свобода"/. Но, сопряженная с прагматической моралью и прагматическими
принципами исторического мышления, эта "свобода" масс позволяет элите, в
конечном счете, уберечь от них "власть". Вот что, очевидно, и имел в виду К.
Маркс, когда писал: "Буржуазия должна одинаково бояться невежества масс пока
они остаются консервативными, и сознательности масс, как только они
становятся революционными".[31]
Таким образом, в самой структуре этого общества заключен механизм
воспроизведения пассивной массы, обладающей таким объемом "свободы", который
хватает лишь для ликвидации собственного консервативного невежества в
разнообразных сферах практически-духовного бытия, и характеризующейся
подавленностью революционной сознательности. Под подавлением сознательности
и революционности масс следует понимать резкое ограничение "разрешающей
способности" духовного развития, ограничения, которое предусмотрено самой
логикой существования общества. Иными словами, каждый отдельный
представитель этой массы /"человек массы"/ воплощает в себе совокупность
известных противоречий в системе общественных отношений, тех самых