"Нодар Джин. Повесть о любви и суете" - читать интересную книгу автора

будоражили и прочие обозначения счастья, включая те, на которые ссылалась из
Марселя мать, - она заключила, что её настигла неотступная радость. От этого
ощущения Анна, несмотря на скудость средств, так располнела, что приобрела
журнал "Космополитан" с инструкцией для похудания.
Богдан расстроился. Во-первых, он предпочитал её в теле, а во-вторых,
журнал стоил дорого. Она призналась, что её прельстил ещё и рецепт по
отбеливанию зубов.
Рецепт, однако, требовал дальнейших затрат, и Анна сосредоточилась на
инструкции. Не сработала инструкция как раз по причине полноты счастья, о
чём свидетельствует хоть бы то, что вместе с ним Анна Хмельницкая - безо
всяких стараний - потеряла восемь килограмм.





12. Из доброты, которую рождает печаль


Беда накатилась на неё позапрошлой осенью. Так же нечаянно, как и
первая волна счастья.
Сперва, не оставив записки, повесился доцент Гусев.
Не предупредил даже. Богдана это поразило больше, чем Анну, хотя на
предыдущей неделе в её присутствии отец, наоборот, швырнул в унитаз сигареты
и зарёкся не курить. Тогда же он просил её добыть ему в техникуме наиболее
обстоятельное жизнеописание позднего Гёте.
С усталости на стройке Богдан спутал этого поэта с царским министром
Витте - и выразил недоумение, ибо тот занимался путями сообщения, а Анна -
пищевым хозяйством. Впервые после выхода на пенсию Гусев обхохотался и
напомнил, что Гёте был не министр, хотя тоже - зажиточный и уважаемый
человек. И тоже немец, который родился на территории, ставшей позже частью
бывшей ФРГ, но скончался в пункте, вошедшем в состав бывшей же ГДР. Главное,
впрочем, теперь уже в другом, рассудил Гусев: Гёте долго жил, ясно мыслил,
писал стихи и влюбился в пенсионном возрасте. В бывшую ученицу!
Богдан всё равно не понял связи между немцем и пищевым техникумом. Её,
собственно, и не было. Просто поскольку историческую библиотеку переделали в
частный диспансер по восстановлению волос, доцент выразил надежду, что часть
книг могла осесть в соседнем здании техникума.
Об этом Гусев как раз не рассказал, но и без просьбы о Гёте выражался
необычно. Никого, например, не ругал. Ни конкретно, ни даже в целом. Отметил
только, что - в отличие от мудрого германского поэта - люди недопонимают
ради чего жаждут долголетия. Высказал и другие замечания, которые тоже, как
и готовность читать толстые книги, обрадовали Анну оптимизмом, но после его
самоубийства, напротив, ввергли в горькое замешательство.
Впрочем, больше, чем дочь, Гусев удивил самоубийством Богдана, потому
что втайне от Анны попросил тогда у зятя тысячу рублей на зубные протезы.
Возвратить долг обещал как только бывшая жена откликнется из Марселя на его
недавнее письмо, в котором он в конце концов одобрил её порыв к любви и
просил оказать ему финансовую помощь.
Доценту не повезло не только с перестройкой.