"Елена Гилярова. Учитель с царским именем (Ретро-роман. Окончание) ("Дружба народов" № 10 2002)" - читать интересную книгу автора

скамьей у ворот.
Из калитки следующего дома вышел господин в светлой шляпе-канотье,
клетчатых брюках и жилетке, на поводке он вел огромного дога, вернее, дог
вышел из калитки, ведя за собой притормаживающего господина. За спиной
А.П. невесть откуда взялись две бабы и заахали: Ален, гляди, Михал Фролыч
свое страшилище вывел! Ну и зверюга!
Дог шел, покачивая туго обтянутыми пестрыми ляжками.
- Ну и зверюга! - с чувством повторила баба.
А.П. почему-то вспомнилось, как он впервые увидел Чугая на вокзале и
тот показался ему похожим на осторожного зверя. Чугай! Господи, конечно,
это его фамилия, и он много раз слышал ее в разговорах о делах боевиков.
Да и самого его он слышал! В декабре пятого, ночью, у только что
сооруженной баррикады. Человек с возвышения произносил зажигательную речь,
призывая защищать свободу до последней капли крови. В темноте, в тревожном
свете костра... Хорошо говорил, красноречиво, с напором, и голос был
красивый, низкий, звучный, с жаром и слезой.
Напоследок оратор самолично застрелил приведенного дружинниками
разоруженного городового. И призвал всех не щадить пособников прогнившего
царского режима.
Вот с кем судьба его столкнула! Чугай! Только, помнится, звали его
иначе, какоето было нерядовое имя, что-то вроде Искандера. Искандер - это
Герцен. А! Измаил!
Измаил Еремеевич! Ну надо же, какая странная штука память, то темень в
голове, а то вдруг как вспышкой все осветится. Вот с какой персоной он
схватился, как мальчишка, врукопашную, вот чей наган спрятан на чердаке
под ветошью. Вот чей портрет рисовал Гришка Корзин.
Такие звери не любят, когда их вытаскивают на яркий свет. Наверняка уже
катит в поезде к границе. Неспроста соседский дом притих. Только что
значили его слова про четверг? Четверг-то послезавтра.
На рынке было немноголюдно, кухарки уже давно накупили зелени и разной
снеди и сейчас, накормив завтраком хозяев, сами распивали чаи; настал час
случайных покупателей - одиноких старух, домовитых холостяков, студенток,
не уехавших на вакации. А. П. шел меж рядами торговок, на дощатых
прилавках лежали груды молодых огурчиков, яркие пучки редиски, вороха
зелени, лотки со старой, а кое-где уже и с молодой, светло-желтой
картошкой или кучки обмякших, на глазах чернеющих подосиновиков и белых.
Грибы пошли, боже мой! - страдал А.П. - Пора домой, пора!
Вдруг знакомый голос взволнованно окликнул его. Глядь - Наталья
Степановна собственной персоной заключает его в жаркие объятья. Он
поцеловал ее в мягкую чистенькую щеку. Блеклые голубые глаза Натальи с
готовностью брызнули слезами.
- А мы все ждали-ждали - нет нашего Лексанпалыча, пропал - и все тут!
Ну, думаем, пора разыскивать. Вчерась мы приехали. Ну как вы тут? Не,
ничего, вид бодрый, получшел, получшел! Укропчик там, огурчики, черники
насобирали, ох, помялась, ну ничего, вчерась прибыли. Ой, я сама не своя!
Нашелся! А чего не ехалто? Аи какую нашел? - частила словами Наталья, как
всегда, не заботясь о связности: - С кем приехали-то?
- Да вон с ей, с Машуткой!
Ба, что это за девушка выходит из-за прилавка, зардевшись всем своим
загорелым личиком? Машутка Солнцева, его бывшая лучшая ученица и