"Владимир Алексеевич Гиляровский. Сочинения в четырех томах. Том 2" - читать интересную книгу автора

меня да как заплачет.
- Здравствуй, - гырт, - Размоляев! - Заплакал и я тут... Повел его в
сторожку, чайком, водочкой угостил...
- И теперь здесь? - спросил молодой человек.
- Нет, барин, зиму-то он выжил кой-как, а весной приказчика поколотил,
ну его и прогнали... Непокорливый он был! Да и то сказать опять, человек он
заслуженный, а тут мужика-приказчика слушайся! Да и что! Господам офицерам
на воле жить плохо, особливо у хозяев ежели служить: хозяин покорливости от
служащего перво-наперво требует, а они сами норовят по привычке командовать!
Вот нашему брату не в пример вольготней: в сторожа ли, в дворники - везде
ходит, потому нам что прикажут, без рассуждений исполняем... Одначе и из
нашего брата ныне путных мало: как отслужил службу, так и шабаш, домой землю
орать не заманишь, все в город на вольные хлеба норовит! Вон у нас на заводе
все, почитай, солдаты...
В сторожку вошел высокий, одетый в оборванный серый кафтан солдат.
- Здорово, Капказский, садись! - приветствовал его сторож.
- Здорово! - молвил вошедший и опустился на лавку.
- Новенький? - спросил он.
- Да, наш капказец, юнкарь! - ответил Размоляев и вышел из сторожки
вместе с барином.
- Вот пожалуйте в контору, там есть приказчик, так к нему обратитесь, -
указал он на белое одноэтажное здание с вывеской "контора".
В конторе за большим покрытым черным сукном столом сидел высокий рыжий
мужчина.
- Что тебе?
- Насчет места...
- В кубовщики, четыре рубля в месяц!.. Ванька, введи его в третий
номер, - крикнул сидевший за столом мальчику, который стоял у притолоки и
крутил в руках обрывок веревки.
- Сегодня гуляй, а завтра в четыре утра на работу! - крикнул вслед
уходившим приказчик.


II

Иван показал Луговскому корпус номер третий, находившийся на конце
двора.
Это было длинное, желтого цвета, грязное и закопченное двухэтажное
здание, с побитыми стеклами в рамах, откуда валил густой пар. Гуденье сотни
голосов неслось на двор сквозь разбитые стекла.
Луговский отворил дверь; удушливо-смрадный пар, смесь кислой капусты,
помойной ямы и прелого грязного белья, присущий трущобным ночлежным домам,
охватил Луговского и вместе с шумом голосов на момент ошеломил его, так что
он остановился в двери и стоял до тех пор, пока кто-то из сидевших за столом
не крикнул ему:
- Эй, черт, затворяй дверь-то! Лошадей воровал, так небось хлев
затворял!
Луговский вошел. Перед ним была большая казарма; по стенам стояли
столы, длинные, грязные, обсаженные кругом народом. В углу, налево, печка, в
которой были вмазаны два котла для щей и каши. На котле сидел кашевар с