"Томас Гиффорд. Сокровища Рейха" - читать интересную книгу автора

Портье удалился, а я встал у огромной, от пола до потолка, застекленной
стены, пристально оглядывая стоянку, покрытую пушистым белым ковром.
Прислушиваясь к свисту ветра далеко внизу, я поймал себя на мысли о том, что
среди автомашин боюсь увидеть черный лимузин с вмятиной на боку. Лимузина не
было, зато появился улыбающийся портье, дал мне экседрин и заметил, что я
что-то слишком бледен...
- Да, пожалуй, немного бледен, - согласился я, - но это из-за головной
боли. И тело ломит.
- Тогда вам лучше сразу же лечь, - посоветовал портье. И, уже стоя в
дверях, добавил с улыбкой: - У нас тут гуляет грипп. Не грипп, а настоящий
убийца. Что ж, желаю хорошо выспаться.
"Настоящий убийца! О боже!"
Приняв экседрин, я уснул не сразу. Перед глазами стоял тот верзила в
дубленке, улыбался мне, а в ушах звучали его слова о том, что я могу и не
доехать до Миннесоты. Но почему эти двое напали на меня? Садисты? Непохоже:
таким наверняка доставляет наслаждение сам акт убийства - уж они-то довели
бы дело до конца. Тогда, может, грабители? Но ведь они ничего не взяли: ни
документы, ни деньги, ни кредитные карточки, - ничего. И все же они
продуманно завлекали меня в ловушку, а потом пытались убить. Чем же можно
объяснить их поведение?
За стеклянной стеной сыпал снег, и косые тени скользили по комнате.
Постепенно мной овладел сон.


6

Когда двадцатого января рано утром я выехал из Мэдисона, направляясь на
север, голова еще болела, кожа над левым ухом вздулась и до него нельзя было
дотронуться. Учитывая то, что со мной произошло, я чувствовал себя вполне
удовлетворительно, особенно после хорошего завтрака из яичницы с беконом.
Механик на автозаправочной станции "Тексако" поднял капот и, осмотрев
двигатель, сказал, что все в порядке, если не считать вмятин и царапин на
корпусе машины. "Линкольн" урчал по-прежнему ровно, явно демонстрируя свое
полное пренебрежение к экономии топлива. С востока на студеном небе
поднималось яркое солнце. Температура упала до десяти градусов.
Итак, двадцатое января. Сирил, должно быть, подъезжает к Куперс-Фолсу,
возможно, уже сейчас приземляется в аэропорту Сент-Пол в Миннеаполисе.
Сегодня вечером я наконец узнаю, чего он хочет, какова причина такой
срочности.
Сейчас мне известно ничуть не больше, чем тогда, когда я выезжал из
Кембриджа. Тревожил текст телеграммы, который прочно засел в голове: "Срочно
будь Куперс-Фолсе двадцатого января. Бросай все. Семейному древу нужен уход.
Выше голову, братишка. Сирил".
Но эти слова ни о чем мне не говорили, ни о чем, за что можно было бы
зацепиться. Слова "семейное древо", надо полагать, относились к политической
эксцентричности деда, но с какой стати ему вдруг "нужен уход"? Остин Купер
тихо скончался в свои восемьдесят с лишним лет на руках давнишнего друга
нашей семьи Артура Бреннера. Именно Артур и известил меня о его смерти
несколько лет назад. Помнится, он написал, как мирно отошел Остин в небытие
и как он, Артур, стоял у его смертного одра. На правах адвоката деда и