"Иоганн Вольфганг Гете. Эгмонт. Трагедия в пяти действиях (Перевод Ю.Верховского)" - читать интересную книгу автора

всяком случае, в песне поминалось его имя; остальное я не смогла разобрать.
Сердце так забилось, что дух захватило! Кабы не было бы совестно, я бы их
кликнула.
М а т ь. Остерегайся! Пылкий твой нрав может все погубить. Ты прямо
выдаешь себя перед людьми. Как на днях у дядюшки: нашла печатную картинку и
описание - и благим матом закричала: "Граф Эгмонт!" Я до ушей покраснела.
К л е р х е н. Еще бы мне не закричать! Это была битва при
Гравелингене. И я вижу вверху картины букву Э - и снизу в описании отыскиваю
Э. Там написано: "Граф Эгмонт, под которым падает убитая лошадь". Меня всю
всколыхнуло - и сейчас же пришлось мне рассмеяться над тем, в каком виде
изображен был Эгмонт: такой же вышины, как гравелингенская башня рядом с ним
и английские корабли по другую сторону. Когда иной раз я вспоминаю, каким я
когда-то рисовала себе сражение и что за образ представлялся мне, когда вы
рассказывали о графе Эгмонте, и каков он теперь передо мной...

Бракенбург входит.

К л е р х е н. Ну что там такое?
Б р а к е н б у р г. Ничего в точности неизвестно. Во Фландрии будто
вспыхнуло восстание. Правительница должна озаботиться, а то оно может и сюда
докатиться. Замок набит войсками, толпы горожан у ворот, и народ гудит на
улицах. А мне нужно поскорее к старику отцу. (Собирается уйти.)
К л е р х е н. Увидим ли вас завтра? А я хочу немножко приодеться: к
нам придет дядюшка, а у меня довольно неряшливый вид. Помогите мне немного,
матушка. Захватите вашу книгу, Бракенбург, и принесите мне еще какую-нибудь
такую же повесть.
М а т ь. До свидания.
Б р а к е н б у р г (протягивает руку). Позвольте руку!
К л е р х е н (не подавая руки). Когда вернетесь.

Мать и дочь уходят.

Б р а к е н б у р г (один). Я заранее решил, что в самом деле уйду, а
когда она это так и поняла и дала мне уйти, я готов был прийти в бешенство.
Злосчастный! И тебя не тревожит жребий твоей родины? Разрастающееся
возмущение? И тебе все равно: соотечественник или испанец, и кто правит, и
кто прав? Не такой ведь я был мальчишкой-школьником! Когда задавали там
сочинение: "Речь Брута о свободе как образец ораторского искусства", - тут
ведь Фриц постоянно оказывался первым, и учитель говорил: "Вот если б только
это было изложено поправильней, не спотыкалось бы все так - одно об другое!"
Тогда все это кипело и поднимало. Теперь я вот эдак влачусь унизительно в
глазах этой девушки. Неужто не могу я уйти от нее? Неужто не может она
полюбить меня? Ох! Нет! Она... она... быть не может, чтобы она в самом деле
совсем оттолкнула меня! Не только совсем - хотя бы в половину! Хотя бы
сколько-нибудь! Больше я этого не стерплю! Неужели правду сказал мне намедни
на ухо приятель? Будто бы она по ночам тайком впускает к себе какого-то
мужчину, а меня между тем постоянно перед вечером целомудренно выпроваживает
из дому? Нет, это неправда, это постыдная ложь и клевета! Клерхен столько же
невинна, сколько я несчастен. Она меня выбросила, она выгнала меня из своего
сердца! И я осужден так жить дальше? Не стерплю, не стерплю этого! Вот-вот