"Герман Гессе. Краткое жизнеописание" - читать интересную книгу автора

место в мире и что теперь я - поэт. Однако тем временем успех и благополучие
не преминули сделать свое обычное дело, я стал довольным любителем спокойной
жизни, и, если присмотреться как следует, поэта уже не отличишь от
развлекательного беллетриста. Я был чересчур преуспевающим. Что же,
неблагополучие, являющее собой всегда хорошую и строгую школу, было мне
отныне обеспечено в изобилии, и потому я все больше учился предоставлять
делам мирским идти своим чередом и обретал умение заниматься собственной
долей во всеобщем неразумии и всеобщей вине. Отыскать следы этого занятия в
моих книгах я предоставляю читателю. Между тем у меня все еще оставалась
тайная надежда, что со временем и мой народ - пусть не как целое, но в лице
очень многих мыслящих и ответственных своих представителей - подвергнет себя
такому же испытанию и на место жалоб и проклятий по адресу злой войны, злого
неприятеля и злой революции в тысячах сердец станет вопрос: в чем делю вину
я сам и как мне снова стать невинным? Ибо невинным всегда можно стать снова,
если познать свою боль и свою вину и перестрадать их до конца, вместо того
чтобы винить во всем других.
Когда новое перерождение начало проступать в моих книгах и в моей
жизни, многие из моих друзей покачали головой. Другие просто бросили меня.
Это входило в изменившийся облик моей жизни наряду с утратой моего дома,
моей семьи и прочих приятных вещей. Пришло время, когда мне каждый день
приходилось с чем-то расставаться, когда я каждый день дивился тому, что
смог вытерпеть еще и это, и продолжаю жить, и все еще за что-то люблю эту
диковинную жизнь, по всей видимости не приносящую мне ничего, кроме мучений,
разочарований и потерь.
Однако здесь я должен внести поправку: и в военные годы у меня было
нечто вроде благоприятной звезды или ангела-хранителя. Между тем как я
ошущал себя одиноким перед лицом моих мук и вплоть до начала перерождения
ежечасно находил мою судьбу зловещей и проклинал ее, именно моя боль, моя
опьяненность болью послужили мне защитой и ограждением против внешнего мира.
Дело в том, что я провел военные годы в мерзком переплетении политики,
шпионажа, игр, подкупа и ухищрений спекуляции, замешанном так густо, что
подобную концентрацию нелегко было отыскать на земле даже в те годы - то
есть в Берне, в средоточии немецкой, нейтральной и неприятельской
дипломатии, в городе, который в мгновение ока оказался перенаселен, и притом
сплошь дипломатами, тайными агентами, шпионами, журналистами, скупщиками
краденого и жуликами. Я жил среди послов и военщины, общался с людьми разных
национальностей, в том числе и неприятельских, воздух вокруг меня являл
собой одну огромную сеть шпионажа и антишпионажа, слежки, интриг,
политического и приватного делячества - и все эти годы я ухитрялся ничего не
замечать! Меня подслушивали, меня выслеживали, за мной шпионили, я попадал в
число подозрительных лиц то для неприятеля, то для нейтральных стран, то для
своих же соотечественников, и мне это было невдомек; лишь много позднее я
узнал обо всем и не мог понять, как мне удалось прожить в такой атмосфере
без вреда для себя. Но это миновало благополучно.
С окончанием войны совпал также завершающий момент моего перерождения,
и мучительный искус достиг предела. Искус этот уже не имел ничего общего с
войной и мировыми судьбами, так что и поражение Германии, которое для нас,
заграничных жителей, было очевидным, наступив, оказалось не таким уж
страшным. Я всецело погрузился в себя самого и в самого и в судьбу, хотя
порой не без ощущения, что дело идет о человеческой участи вообще. Всю