"Герман Гессе. Паломничество в страну Востока" - читать интересную книгу автора

Сердце в моей груди испуганно затрепетало. Лео заговорил,
обращаясь ко мне:
- Обвиняемый Г., в свое время вам еще будут указаны ваши
проступки, а равно и способ избегать их впредь. Единственно для
того, чтобы стало понятно, как мало уяснили вы себе свое
положение, я спрошу вас: помните ли вы, как вы шли по городу со
слугою по имени Лео, отряженным к вам в качестве вестника,
чтобы проводить вас в Высочайшее Присутствие? Отлично, вы
помните это. А помните ли вы, как мы проходили мимо ратуши,
мимо церкви святого Павла, мимо собора и этот слуга Лео зашел в
собор, чтобы преклонить колена и вознести свое сердце; вы же не
только уклонились от обязанности войти вместе с ним и разделить
его молитвы, нарушая тем самым четвертый параграф вашего обета,
но предавались за дверями беспокойной скуке, дожидаясь конца
досадной церемонии, которая представлялась вам совершенно
излишней - не более чем неприятным испытанием для вашего
эгоистического нетерпения. Так-так, вы все помните. Уже одним
вашим поведением у врат собора вы попрали наиважнейшие принципы
и обычаи Братства - вы пренебрегли религией, вы посмотрели
свысока на собрата, вы раздраженно отвергли повод и призыв к
самоуглублению и сосредоточенности. Такому греху не было бы
прощения, если бы в вашу пользу не говорили особые смягчающие
обстоятельства.
Теперь он попал в самую точку. Теперь было названо по
имени самое главное-уже не частности, не простые ребячества.
Возразить было нечего. Удар был нанесен в сердце.
- Мы не желаем,- продолжал первоверховный,- исчислять
все проступки обвиняемого, он не должен быть судим по букве
закона, и нам ясно, что увещания нашего достаточно, дабы
пробудить совесть обвиняемого и сделать из него кающегося
самообвинителя. При всем том, самообвинитель Г., я вынужден
посоветовать вам представить на суд вашей совести еще несколько
ваших поступков. Надо ли мне напоминать вам о том вечере, когда
вы разыскали слугу Лео и упорно желали, чтобы он узнал в вас
собрата, хотя это было решительно невозможно, ибо вы же сами
стерли в себе черты принадлежности к Братству? Надо ли мне
напоминать, что вы сами же рассказали слуге Лео? О продаже
вашей скрипки? О вашей безнадежной, бестолковой, унылой жизни,
жизни самоубийцы, которую вы вели уже много лет? И еще об
одном, собрат Г., я не вправе умолчать. Вполне возможно, что в
тот вечер слуга Лео помыслил о вас несправедливо. Допустим, так
оно и было. Слуга Лео был, может статься, отчасти не в меру
строг, не в меру рассудителен, может статься, ему недоставало
юмора и снисхождения к вам и вашему состоянию. Но существуют
инстанции более высокие, судьи более непогрешимые, чем слуга
Лео. Каково суждение твари божьей о вас, обвиняемый? Помните ли
вы пса по имени Неккер? Помните ли вы, как он отверг и осудил
вас? Он неподкупен, он не заинтересованная сторона, он не член
Братства.
Наступила пауза. Ах да, этот волкодав Неккер! Еще бы,