"Лайан Герн. Трава - его изголовье" - читать интересную книгу автора

- Какую любопытную жизнь ведут женщины, - отметил Фудзивара, и девушке
стало не по себе.
Из театра они прошли в другую приемную, дверь из которой вела в
небольшой сад, освещенный солнечными лучами. Однако солнце уже спустилось
низко к горизонту. Скоро оно скроется за вершинами гор, и долину покроют
зубчатые тени. Каэдэ поежилась от холода.
- Принеси жаровню, - распорядился Фудзивара. - Госпожа Отори замерзла.
Мамору сразу же исчез и вернулся с пожилым слугой, который нес
небольшую жаровню с раскаленными углями.
- Садитесь рядом, - сказал Фудзивара. - В это время года недолго
заболеть.
Не произнося ни слова, Мамору снова покинул комнату, все его движения
были грациозны, почтительны и бесшумны. Вернулся он с сундучком из адамова
дерева, который осторожно опустил на пол. Он выходил еще три раза и уставил
пол коробочками и сундуками, изготовленными из разных пород древесины:
дзельква, кипарис, вишня. По цвету и кольцам искусно полированных изделий
можно было судить о возрасте деревьев, о склоне, на котором они
произрастали, о временах года, жарких и холодных, о дожде и ветре, что их
обдували и поливали.
Фудзивара открывал шкатулки одну за другой. Внутри лежали предметы,
обернутые в несколько слоев ткани. Материя была красива сама по себе, хотя,
очевидно, очень стара - тончайший шелк нежных тонов. Однако то, что она под
собой скрывала, превзошло все ожидания Каэдэ. Разворачивая каждое сокровище,
господин клал его перед девушкой на пол и просил взять его в руки, приложить
к губам или бровям, поскольку ощущение от его прикосновения и запах не менее
важны, чем вид. Он аккуратно заворачивал, каждый предмет перед тем, как
показать следующий.
- Я редко их достаю, - сказал он с любовью в голосе. - Они
обесцениваются с каждым недостойным взглядом. Снимать ткани - уже приятно. А
разделить удовольствие с человеком, чей взор обогащает красоту этих
шедевров, - одно из великих и редчайших наслаждений.
Каэдэ молчала, она ничего не знала о стоимости и происхождении
находящихся перед ней предметов: чашка той же розово-коричневой керамики,
хрупкая и прочная одновременно, нефритовая фигурка Просветленного, сидящего
в цветке лотоса, золотая лакированная шкатулка, простая и в то же время
замысловатая. Каэдэ просто смотрела, и ей казалось, что красивые вещи имеют
глаза и наблюдают за ней.
Мамору не остался разглядывать сокровища, но спустя долгое время, а для
Каэдэ время словно остановилось, он вернулся с большой плоской коробкой.
Фудзивара достал картину - зимний пейзаж с двумя черными воронами на снегу
на переднем плане.
- Сэссю, - прошептала Каэдэ, впервые открыв рот.
- Не совсем Сэссю, а один из его учителей, - поправил он. - Говорят,
ребенок ничему не может научить родителей, но в случае с Сэссю надо
признать, что ученик превзошел учителя.
- Разве не говорят, что голубизна краски глубже, чем голубизна
цветка? - спросила она.
- Полагаю, вы согласны с этим высказыванием.
- Если ни ребенок, ни ученик не станет еще мудрее, то никогда ничего не
изменится.