"А.Герман, С.Кармалита. Что сказал табачник с Табачной улицы " - читать интересную книгу авторато выходил на редкие участки когда-то мощеной мостовой, и тогда копыта
начинали цокать. Развилка улицы утыкалась в порт. Между дорогами торчала виселица с помостом, одна петля была занята, две приглашающе свободны. Колченогий полуголый раб со смоляным знаком между лопаток и в деревянной колодке поливал головы повешенных из большого черпака на длинной ручке. За ним ходила женщина. За женщиной ходил ребенок. За ребенком щенок принюхивался к запаху чешуи. - Веревки скрипят, и птицы не сядут клевать, а с рыбьей чешуей... - сказал Муга, раб Руматы, он тащил кресло. Не благородному же дону разъезжать с мебелью? - Святой Мика мог бы быть и чуточку подобрей... - Муга засмеялся, во рту у него было всего два зуба, неправдоподобно длинных. - Зачем? - удивился Румата. Из темноты вынырнули и исчезли два немыслимых оборванца в тяжелых золотых браслетах и серьгах, остро глянули и исчезли. Совсем ненадолго открылся порт: полусгнившие причалы, баржи с костерками... Дежурные галеры на рейде фыркнули нефтью, поджигая воду. - Третий день не впускают суда, - начал было опять Муга, Румата ткнул его в плечо плеткой. - Мальчиком я мечтал иметь раба и няньку с отрезанными языками, а купил почему-то тебя... Дай мне камень. Румата пришпорил жеребца и поехал быстрее, чтобы Муга побежал. На звук копыт тихо приоткрывались тяжелые ставни, и за любопытством обшарпанных припортовых домов Румата ощущал скверный корыстный интерес. На корабельном канате покачивался круглый двойной жестяной портрет. На одной в него камнем, точно в край - портрет заскрипел, завертелся, набрал ход в одну сторону, после - в другую. - Кто кинул камень? - рявкнул Румата тихо закрывающимся ставням. Добавил, как на Земле: - Ну, мертвая, - и похлопал жеребца между ушей. Румата завернул за угол и, толкнув плечом дверь, вошел в один из притонов. Сзади пыхтел Муга с креслом. В полутемном зальце, освещенном двумя горящими плоскими посудинами с маслом, дремал за стойкой длинноносый старичок с лицом мумии. Румата примерился уже щелкнуть его в длинный нос, как тот быстро открыл глаза и так же быстро проговорил: - Что будет угодно благородному дону: мазь, понюшку, девочку? - Не притворяйся, - удивился Румата. Но старик смотрел мимо. С пола поднялась густо раскрашенная бабища, поспешно взяла в руки лютню, вывалила груди и уставилась на Румату. Румата достал маленький изящный арбалет, окованный черной медью, и положил, направив в нос старичку. - Есть мальчик-варвар, совсем без зубов, - безнадежно забормотал старик, - у вас же обет не убивать... - Он облизнулся очень длинным языком. - Ты видел когда-нибудь человека, который выполнял бы все обеты? - захохотал Румата. - Даже Ката Праведный... Бери кресло, подыханец... Под терзающие душу звуки лютни они пошли по коридорчику, сырому и низкому, с дверями, занавесками и множеством колокольчиков. Старик бормотал по ходу, старательно задевал колокольчики головой и ножками кресла. |
|
|