"Елена Георгиевская. Инстербург, до востребования " - читать интересную книгу автора

Тот, чья плоть послужила удобрением для жидовских деревьев, не сможет войти
в Валхаллу, даже если во сне увидит её ворота широко открытыми. Каждому -
своё. Жиду - смерть. Жиду - смерть. Жиду - смерть. Убей его в себе, пока он
не подгрыз корни твоего знания, не осушил источник твоей метафизической
свободы".
На том конце провода повисла тишина.
- Серёженька, мы тут пришли к выводу, что это известно кто, - ласково
пояснила Ася. - Но она не одна пишет, там ещё какие-то мудозвоны с грубыми
стилистическими ошибками. Самое плохое, что Юля поменяла домашний номер, а у
моей арийской сестрички, похоже, "плавающий" IP. Она могла и место
жительства сменить. Если соучастников выследить, можно вполне себе в суд
подать, ты как на это смотришь? Ведь они совсем осатанели, думают, что им
всё можно.
- Я бы забил. Что на неё внимание обращать? Истархов в юбке и с
немецким акцентом. В наше время в этой стране за такое на принудительное
лечение не кладут. Нужна крупная взятка.
- Сам факт того, что на них подали в суд, немного охладит арийские
чувства. Я уже подавала перед отъездом. Ничего, тихо сидят. И эти... сядут.
По крайней мере, надеюсь на это. Провокации хороши в меру.
- Ладно, посмотрю, принципиальная ты моя. Выследи дуру по ЖЖ, хотя вряд
ли она пишет под своей фамилией. Она хоть и чокнутая, но не настолько.
Ася туда не заходила с тех пор, как убила свой журнал за ненадобностью.
Полчаса она ломала голову, у кого бы навести справки о Жанне. "Тематические"
знакомые или давно разъехались, или не заходили в сеть, или с такими
психопатками не пересекались. Пришлось написать Элине Ровенской, "самому
скандальному молодому литератору западнороссийского региона", или как там её
называли. По правде говоря, Ася не хотела с ней связываться: бывший
завсегдатай столичных богемных клубов, ныне ведущий отшельнический образ
жизни, доверия не внушает. Всегда начинаешь думать, с чего это человек так
изменился, и постепенно узнаёшь о нём вещи, которые лучше бы никогда не
знать.
Ровенская была в сети, и Ася вышла в gmail-чат.
<...> "да, конечно, я знаю, кто это.
вы хотите со мной пересечься где-нибудь? это легко, я не прячусь.
заходите около шести в спортзал на улице этих, как их там, садистов...
вы же, как нормальный человек, купили абонемент на четыре занятия,
чтобы за время пребывания здесь не превратиться в подобие вашей свекрови? я
однажды была вынуждена с ней пообщаться по работе, очень вам сочувствую".
Вот ведь сволочь, устало подумала Ася.
Стоило Ровенской отключиться, как в чат вышел её бывший сотрудник Иван
Токарев.
"слушай, ты в кёниге щас? тут какое-то уёбище мне предлагает с тобой
переспать, ну, письмо в смысле такое... ты извини я и так с утра бухой, а
тут ещё это".
"не волнуйся, это опять наши любимые фашисты", - ответила Ася и
добавила:
"ты меня тоже извини, но спать я с тобой не собираюсь".

Раздевалка была забита гламурными курицами - впрочем, это здесь они,
бестолково суетящиеся и кудахчущие, напоминали куриц, а выйдя на улицу,