"Игорь Гергенредер. Солженицын и Шестков" - читать интересную книгу автора

5 марта и назвать его всесоюзным днем радости или НПС (Наконец Подох
Сталин). Тогда мне впервые официально пригрозили психушкой... Я ответил -
праздник можно сделать переходящим...
Мое поколение радовалось, когда подыхали один за другим Брежнев,
Андропов, Черненко... Сегодняшнее молодое поколение вздохнет с облегчением,
только когда сдохнет Путин", - написал Игорь Шестков в эссе "Стена",
открывающем его книгу "Алконост" (Игорь Шестков. "Алконост",
Франкфурт-на-Майне, изд. "Литературный европеец", 2008, ISBN
978-3-9369-9632-6. Далее все цитаты - из этого издания. Прим. мое: И. Г.)
Прогноз "вздохнет с облегчением..." предваряет лаконичное обоснование:
"Путин со своими сатрапами заново отстроил стену страха в сердцах россиян".
Констатация факта завершена комментарием: "Многие вздохнули с
облегчением..." Фраза возвращает нас к прогнозу, замыкая круг (отличный
ход!) В перемене повода для вздоха облегчения - искусно поданный намек на
возмездие. Намек, своей сдержанностью словно напоминающий о темных очках,
которые не худо бы надеть, собираясь наблюдать солнечное затмение...
Творческая манера Игоря Шесткова характерна умением ненавязчиво доказывать:
затмение длится и длится.
Из рассказа в рассказ льется, загораясь болотными огнями, жизнь,
сравнимая с развесело-беспощадной жизнью каторжного лагеря, который власти
стараются замаскировать под цирк. Неподражаемо-вкрадчивый юморок Игоря
Шесткова достает в особенности тем, что действующие лица, реальные до
раздражения, живут на свободе - той самой, о какой заботился Брежнев.
Юный москвич из интеллигентной семьи попадает в больницу, где ему
удаляют аппендикс (рассказ "В больнице") и обнаруживает вокруг героев
времени с их страстями. Медбрат по прозвищу Ванятка, студент мединститута,
вводит себе морфий, предназначенный послеоперационному больному. Нянечка
Ильинична попивает крепленое и, пьяненькая, прячется в бельевой. Не менее
зримы пациенты. Один из них - бывший пилот. Однажды самолет потерпел аварию,
и пилоту выжгло глаза - "до конца штурвал держал". Жена его бросила. В
больницу теперь его привезли с гнойным аппендицитом. Очнувшись после
операции, пилот просит других больных найти ему партнершу для орального
акта.
Главный герой Антоша, от чьего имени ведется рассказ, слушая то'
обыкновенное, что говорят ему о себе и о других, вдруг оказывается в
необыкновенной реальности. Талант Игоря Шесткова тонко раскрылся здесь в
том, что описываемое вовсе не кажется ирреальным. Момент взлета над
будничной действительностью незаметен. Быт палаты - причитания неизлечимо
больного старичка, умирающего на койке неподалеку от Антоши:
"Сердешная, сердешная, отпусти меня, отпусти... Предо мной смерть
стоит. Косой сердце режет /.../ Отпусти, Броня, дай помереть спокойно..."
Старичок с неслучайной фамилией Типенко умолк. Для Антоши "та часть
палатного пространства, где лежал Типенко, опустела". Вскоре она опустела в
прямом смысле - медбрат увез умершего на койке на колесиках. Больной,
который поступил в больницу вместе со старичком, вспомнил: "Студенька просил
принести. С хреном".
С непринужденностью виртуоза Игорь Шестков начинает проникновение в
неизъяснимо-темные глубины. Антошу посещает весьма бодренький Типенко с
вожделенным студнем. Доев его, "пальцы вытер вафельным полотенцем". Очень
уместная, как станет сейчас видно, плотски-выразительная деталь! "Студенек