"Игорь Гергенредер. Солженицын и Шестков" - читать интересную книгу автора

"Завстоловой - откормленный гад, голова как тыква, в плечах аршин".
"Голова как тыква" - сравнение, ничего не говорящее о силе, о
внушительности телосложения. Большая голова (как тыква?) может быть у
больного рахитом, у дистрофика.
Далее - "в плечах аршин". Аршин равен 0,71 м. Ширина плеч впечатляет не
особо. Она впечатляет, когда говорят: "Косая сажень в плечах". Сажень равна
2,1 м. Вполне подходяще для гиперболы. Аршин же - составная других
фразеологизмов: "Мерить на свой аршин", "Как (словно, будто) аршин
проглотил" (о ком-либо, кто держится неестественно прямо. Прошу прощения,
что повторяю известное. - И. Г.)
Иван Денисович в этих вещах бы не запутался, уж никак не спутал бы
аршин с саженью.
А русская национальная гордость, Учитель и пророк дал маху.
Ему бы признать свое творение тем, чем оно является: плодом
ловкачества. Объяснить читателю: было время, когда стало можно и нужно
сказать о лагерях, но сказать не разящую правду. Потому о лагере написано не
то, что было.
Как оно было в действительности, показали другие авторы. И показанное
ими страшным образом сходится с тем, что происходит в России сегодня.
Пример: "Новый 2009 год политзаключенный Заурбек Талхигов встретил в ПКТ.
Это помещение камерного типа. По-старому - БУР", - см. корреспонденцию Елены
Санниковой "Из-за звонка до звонка", помещенную 09.01.2009 в Гранях. ру:
http://grani.ru/Society/Law/p.146169.html
Чеченец Заурбек Талхигов в октябре 2002 "отозвался на призыв депутата
Госдумы Асланбека Аслаханова, пришел к оцепленному театральному центру на
Дубровке и в течение суток в присутствии сотрудников ФСБ пытался по
мобильной связи уговорить захватчиков выпустить хоть кого-нибудь из
заложников", - сообщается в корреспонденции.
Неожиданно Заурбека Талхигова арестовали. Он был приговорен к восьми с
половиной годам строгого режима, хотя не имелось "ни одного доказательства
вины". Заключенный отбывает срок в условиях, более тяжелых, чем те, к
которым его приговорили. "Жестокость властей по отношению к чеченцу" такова,
что за минувшие шесть с лишним лет у него не было возможности подышать
свежим воздухом. Были - "внутрилагерные тюрьмы, СУС, ПКТ, штрафные
изоляторы, карцеры и один год тюремного режима". Заурбек Талхигов
"непоправимо потерял здоровье, болен гепатитом и хроническим гастритом,
нуждается в операции, но тюремная медицина ему в этом отказывает". В бараке,
"где постоянно находится Заурбек Талхигов, заключенным запрещено в течение
дня даже присесть на свою койку. Лежать разрешено только после отбоя".
Не интересно ли, как часто дозволено получать посылки Заурбеку
Талхигову? И есть ли (а если есть, то кто они?) - заключенные, живущие той
жизнью, какой Солженицын одарил Цезаря Марковича?
Вопрос же о поэзии трудового энтузиазма лучше опустить как относящийся
к иронии, настолько злой, что от иронии ничего, собственно, не остается.
Место для нее вообще найти все труднее (или наоборот?) В любом случае,
причина та, что в России злость, благодаря заботам сверху, безраздельно
становится злобой дня. Процесс этот обеспечивает своеобразным топливом
писателя, который искренне и упрямо желает пожара преступникам у власти.
"Помню, как на меня посмотрели /.../ я предложил на институтском
собрании молодых ученых перенести главное советское торжество с 7 ноября на