"Игорь Гергенредер. Солженицын и Шестков" - читать интересную книгу автора

сжимается от умиления и горечи: застенчивый простой русский человек,
приносящий столько пользы (на таких страна стоит!) - и развлекающийся
"образованным разговором" Цезарь Маркович с его высокомерием и так далее...
Солженицын добавляет и добавляет информацию об этом несущем известную
идейную нагрузку персонаже: в помещение, где выдают посылки, "вошел Цезарь в
своей меховой новой шапке, присланной с воли. (Тоже вот и шапка. Кому-то
Цезарь подмазал, и разрешили ему носить чистую новую городскую шапку. А с
других даже обтрепанные фронтовые посдирали и дали лагерные, свинячьего
меха.)"
"Фронтовые" - обронено, не забыто. Фронтовики фронтовиками, а то -
Цезарь Маркович, купивший себе право в меховой шапке щеголять. Попробуем
представить среди заключенных на лагерной территории некоего зэка в таком
головном уборе. Представили? Явится начальство с какой-нибудь проверкой,
обратит внимание - и примет объяснение? Интересно, какое? Уж не сам ли Берия
куплен Цезарем Марковичем? (или, скорее, его родственниками?)
Как мы уже прочли: Цезарю приходят посылки дважды в месяц. Что?
прислано ему на сей раз? "Цезарь получил колбасу, сгущенное молоко, толстую
копченую рыбу, сало, сухарики с запахом, печенье еще с другим запахом, сахар
пиленый килограмма два и еще, похоже, сливочное масло, потом сигареты, табак
трубочный, и еще, еще что-то".
Всего не смог Иван Денисович заметить и учуять. Однако, уже и то
удивительно, какие тонкости от него не сокрылись. Этот сельский человек
отличает запах городского печенья от запаха сухариков (опять же, не
деревенских!) Выходит, довелось-таки бывшему колхознику покушать и того и
другого, а не есть лишь картошку сковородами, кашу - чугунками. Где
довелось, остается строить предположения.
Что непростительно для Ивана Денисовича, так это незнание: сливочное
масло испортится по пути из Москвы. Стоит зима, но почтовые вагоны
отапливаются до плюсовой температуры, иначе зарастут изнутри льдом. Да и на
складах, которые тоже - не холодильники, как посылкам не полежать? Нет, не
отправляли сливочное масло в посылках, да еще к салу в придачу.
Но Солженицын пишет: масло дошло. И: "Настоящий московский батон!" Не
самолетом ли доставили отправление для Цезаря Марковича?
А вообще как приняли к отправке в каторжный лагерь такой ассортимент,
где, помимо всего прочего, и сигареты, и табак трубочный? Приняли, а затем в
лагерь пропустили? Причем происходит это регулярно, и отправители посылок, в
те тяжеленькие времена, когда Иван Денисович ничего из дома не получал, не
опасаются вопроса: откуда берете?
Снова грешит против истины Солженицын. На сей раз - ради возбуждения
ненависти к тем, чьим представителем вывел "богатого" Цезаря Марковича.
Запахи сухариков и печенья только более заставляют поморщиться от
пованивания антисемитской пропагандой.
И сахар здесь не впрок (не тот пиленый, что прислан Цезарю, а иной:
которого не пожалел Солженицын для позаимствованного у Толстого вульгарно
осовеченного Платона Каратаева - сиречь Ивана Денисовича).
Он истый народный тип - внушать это призван народный якобы язык,
которым написано произведение, отразившее как бы восприятие Шухова. Но этого
деревенского человека вдруг грубо заслоняет писатель Солженицын.
Смотрит Шухов на заведующего лагерной столовой - фигуру, полную
физической силы. И как эта фигура отображается в сознании Ивана Денисовича?