"Игорь Гергенредер. Солженицын и Шестков" - читать интересную книгу автора

беспредел. То и другое обнажается в картинах бескрайней свалки, где
затерялся солженицынский каторжный лагерь. На курящейся испарениями свалке
страшный цирк разыгрывает зловещие представления, и если главные фигуры
видны всем, то менее заметные типы выводит на свет Игорь Шестков.
Профессорский сын бестолковый Сережа (рассказ "Вечная жизнь Зубова")
вырастает в безвольное ущербное существо, для которого смысл и все радости
жизни составляет поглощение черного кофе. Родители отправляют Зубова в ФРГ,
где живут его дядя и двоюродные братья: "Там же тебе весь мир открыт". И что
же?
"На Западе Зубову очень понравилось. Встретили его родственники
отменно, показали ему город и окрестности, вывезли в Альпы, кормили на убой
/.../ Намекнули, что он сможет пожить у них месяца два, а потом должен будет
снять квартиру или переселиться в специальный лагерь..."
С неизменной виртуозностью Игорь Шестков замыкает частный, так сказать,
случай на философский охват неразрешимого:
"Почему Зубов не остался в Германии? Ответить на этот вопрос легче, чем
понять, почему Россия осталась азиатской страной, не пожелав сделаться
сестрой европейских народов". - Взлет к сокрытым сущностям в его неотразимом
значении. Взгляд в глубины. И умение первоклассного художника - не впасть в
пустословие, а завершить пируэт мягким приземлением: "Для того, чтобы
остаться, нужно было бегать, стараться, рисковать. А Зубов в школьные годы
боялся даже в туалет попроситься на уроке, терпел, терпел и однажды позорно
обкакался".
То, что он побывал в Мюнхене, заинтересовало практичную Маринку Лямину,
мечтающую о жизни на Западе. Характерно, что когда она спросила Зубова о
поездке, этот "валенок и слюнтяй", как назвал его отец, выказывает себя
подлинным патриотом:
"Был, был в колыбели фашизма... И вернулся в родное Зауралье..."
Выйдя замуж за Зубова, Маринка убеждается, что в ФРГ он не переедет, и
изливает на него всю полноту презрения. Таким образом, производное
"генетического беспредела" порождает картинку "бесовского разгула": Маринка
и ее любовник "привязали Зубова к огромному старинному буфету, стоящему у
стены напротив софы.
Затем любовники разделись и совокупились перед глазами Зубова. Потом
встали, подошли к связанному и стали плевать в него и ругаться..."
Задумываясь о Зубове как о типе, не можешь отмахнуться от ассоциации с
другим профессорским сыном, тоже слюнтяйски безвольным, который не осознает
(или покорно принимает) позор той роли, для какой выбрал его Путин.
Они и похожи, и весьма разнообразны: все те, кто наверняка вздохнул с
облегчением, когда Путин заново отстроил стену страха. Вздохнул или мог бы
вздохнуть, коли бы дожил. Каждая из личностей, запечатленных Игорем
Шестковым, замечательна по-своему. Чем не пример - сотрудница престижного
НИИ Гривнева (рассказ "Доносчица")? Опытная стукачка, которую КГБ приставил
к доктору физико-математических наук Лакшину, она предается с ним игре в
"собачью свадьбу". Однако сладострастная забава не развязывает язык ученому,
которому есть что скрывать. Он не желает жить в СССР. И совершает
самоубийственный шаг: подает заявление на выезд.
Особенно сильна кульминация рассказа. Гривнева уведомляет Лакшина о
том, что его обвинят в разглашении государственной тайны, после чего тот
бросается из окна. Занявшись отчетом о похоронах, доносчица, на четвереньках