"Игорь Гергенредер. Сладка палочка" - читать интересную книгу автора

мяла-куердила, сосцы холила-дрочила, свои титечки-востропробочки в рот ему
клала. Зато он оказал себя: куда жеребцу! Хотя не ревел ослом, а уж дал
зайтись. И в обдувной стойке, и в лёжке с подмахом. И в позиции, когда сам
снизу - её подкидывает.
Бабёночка отдышалась: "Аринушка-золотко, не захотела ли чего?" -
"Сказку б ты мне рассказала, про Емелю на печи".
Гликерья бородёнку теребит, переживает. Скажи! Какая ладная девка
выкунела - только и бери счастье в обе горсти! Эх, беда. Уж не из Питера ли
выписать ухажёра?.. А там в аккурат объявляется советская власть. Новые
ухажёры зарысили по нашим местам. Наискось груди - пулемётная лента, на боку
маузер.
Направляет ЧК троих к Арине. Едут с заданием: дом и хозяйство - на
реквизицию, обеих баб под арест. И только в Надсыхинское чернолесье
заехали - разнуздали коней, нашли поудобней сук и повесились на нём. Народ
там-сям грибы собирал. Глядят: нате! Висят рядком. И никакого пояснения.
Посылает ЧК ещё троих, да с комиссаром Янгдаевым - четвёртым.
Надсыхинское чернолесье миновали благополучно. Съезжают в Кункин распадок. И
здесь слезают с коней, жмут друг дружке руки, коней стреножат. Молчком.
Пастухи через распадок гнали овец - так видали своими глазами.
Глядят: свернули чекисты цигарки. Покурили. Разувают с правой ноги
сапог, сымают с плеча винтовку. Уселись наземь в две пары. Каждый упирает
свою винтовку в сердце другому. Сидят молчком напротив друг дружки, винтовки
взаимно упёрты в грудь. И каждый тянет босую правую ногу к винтовке другого.
Кладёт большой палец на собачку. Ну, как бы ты упёр ружьё мне в грудь, а на
собачке твоего ружья - мой палец ножной. А у моего ружья на собачке - твой
ножной палец.
Как жагнули враз! Подкинуло их - и валком набок. У троих выпали
цигарки, а у комиссара Янгдаева крепко зажата в уголке во рту. Дымит. Улыбка
на лице. Герой-человек! А одно яйцо потеряно от ранения шрапнелью. Как под
Челябинском белая гвардия шла на прорыв, там Янгдаева и ранило, и
контузило...
Ну, ЧК принимает более серьёзные меры. Выделяет на Арину ещё пять
верховых да военного прокурора. Прошли крупной рысью Кункин распадок. Кони в
мыле. До седловины промеж Егливых шиханов, до именья Арины - ещё два часа
ходу. И вдруг повёртывают на сторону и летят намётом к Зарачьим ветрякам.
Дале-то всё мельники видали своими глазами...
Попрыгали чекисты с коней, вложили коням в рот наганы. Бац-бац! Рухнули
кони. "Чего ж, товарищи, - прокурор говорит. - Видать, требует этого
революция!" - "Да как иначе, товарищ прокурор? Чай, революцию по всему
видать..." Взошли на ветряк, каждый держит фуражку в руке. Прянули вниз
головой. Там под ветряком проглядывает из земли камень, в виде верблюжьей
туши. Об тот камень расколотили лбы.
Всем тем чекистам дали посмертно по ордену Красное Знамя. Со временем
дали звание Герой Советского Союза. В том числе, комиссару Янгдаеву.
Несмотря что у него было одно яйцо. Яйца орденам не помеха. В честь чекистов
горел в Прелых Выселках вечный огонь - доколь не стали укрупнять совхоз
"Рассвет" и не отрезали у Выселок газ.
А в те-то времена, как грянулись с ветряка, приезжает к нам сам Василий
Блюхер. Ему и доложи. Направляет он к Арине вестового с пакетом. "Зачем вы
с вашим папашей не допускаете до себя советскую власть? Она очищает от