"Игорь Гергенредер. Сладка палочка" - читать интересную книгу автора

или дубочка. Значит, Силушка-кузутик не помер ещё. Всё берёт, старый хрен,
утайкой молодиц. Сколь у него жён по району!..
Кузутики выбирают девку на пятнадцатом году. На лицо не глядят. Будь
хоть рябая. Им подавай ухватистое крепкое тело, тугие ляжки. Да чтоб журавка
была пухленькая, вкуснячего вида, а волос над ней - тёмный, колечками. Коли
оно всё по эдаким меркам - кузутику и жена.
Отца с матерью покупает впотьмах, скрытком от людей. Не жалеет добра. А
посмей перечить - беда! Сживёт. Купил отца, мать - две недели поит. На его
деньги они пристраивают к избе спаленку-повалушу. В той повалуше кузутик
сладко живёт с новой женой от сумерек до петухов. А на девятнадцатом году
жена ему уже стара. Замуж выдаёт. С детьми или нет - уж как пришлось.
Непременно выдаёт за справного паренька. Приданым наделит - во-о! На пять
жизней.
И очень хороши оказываются жёны - от кузутика. На всё мастерицы. Обед
сготовит - ум отъешь! Кругом удачлива. От любой хвори вылечит. Муж у неё
гладок, никто слаще него не спит. Этих жён вызнают по одной вещи - телом
быстра, прытка, но выкатывает утюжистый зад. Эдакие катуны-елбани!
Вот и мать Арины тем отличалась. От Силушки-кузутика родила Арину, а от
простого мужика родила героя колхозного труда, какой первым в мире применил
глубокую безотвальную вспашку. У него пять сталинских премий да девять
золотых звёзд. Живёт в Шадринске.
А Арине-то, тем не мене, получше фарт. Как-никак родная
Силушке-кузутику дочь. Силушка поставил ей дом в седловине промеж Егливых
шиханов. Богатый, в два яруса дом. Внизу подклети, двое сеней - холодные да
тёплые; и задняя изба, под одной крышей с нею - варок. Наверху - вторая
кухня, белёная, да обеденная горница и повалуша. Сусеки от белой муки
ломятся. В кошаре баранов не считано. Маслобойня и гусиный хлев.
К Арине приставил Силушка её троюродную тётку Гликерью. Ладная бабёнка,
ловкая, а вишь ты - мордаха в бороде. Через то избегали её мужики. Оно,
конечно, не все. Любители-то завсегда есть. Но их мало ей. Уж больно охоча -
усладница!
Но Аринушка росла совсем другого характера. Уж и груди отросли большие,
зад вскрутел - эдаких две ядрёных елбани! Ножки-плясуны на крепкий обним
ухватисты. Искупалась в реке Уй, прыг голая на киргизского жеребца. Обхватит
ногами его бока - понеслась! Жеребец злющий - за колено её укусить... Ан
нет! Увернётся. Да пятками по брюху его лупит. Сколь сильна-то! Эдака
могучесть в пятках.
Ну, всё так - а мужского пола не подпускала. Уж Гликерья-то подбивала
её на это дело! Вела завлекательные разговоры и в заревую растомлёну пору, и
в задумчив зной, и на ночь. Арина слушает - а нету заказа на мужика!
Гликерья ей кажет - гляди-кось, как челоуз кроет овечку... Само собой, тащит
за руку глядеть, как жеребцы ломят кобыл. Арина губёшки выпятит: "А! А!
Атя-тя-тя... Пусик-пихусик!" Следит, кулаки в бока упрёт. Однако от себя
гонит самых красивых парней, иного приставучего верёвкой отхлещет.
Гликерья удумала сторговать ослиц и ослов с чёрными хребтами. Случка у
таких завсегда с особенно жарким взрёвом - от него даже горбатые старухи
взлезают на печь к глухим старикам... Смотрит Арина на зрелище, со смеху
покатывается. Подошёл парень - она его кнутом.
Ну как тут научишь? Гликерья уговорила одного своего: при Аринушке
занялись. Уж Гликерья на него и наседала, Усладница! Причиндалы ему