"Игорь Гергенредер. Селение любви" - читать интересную книгу автора

он... а это - пришелец с другой планеты... Оборотень как бы. Он их
заманивает...
Компания шагает некоторое время молча, я с усердной поспешностью
приискиваю продолжение посногсшибательнее.
- Толкай дальше! - требует Саня. - Не сачкуй.
За мое фантазерство я авторитет во дворе - оказался схватчивым учеником
Черного Павла. Недаром я его любимый слушатель. И еще я неупиваемо читаю.
Мне дарят книги, книги - Валтасар, его друзья.


* * *


Мое тринадцатилетие приехали отпраздновать несколько человек из тех,
что выкупили меня. На крупной голове Ильи Абрамовича залихватски сидела
барашковая папаха. Он как-то шало сорвал ее, и полуседые чуть влажные кудри
встопорщились, поблескивая при электрическом свете.
Илья Абрамович Вульфсон когда-то жил в Ленинграде, писал сценарии для
кино. В тридцать пятом году его посадили. Пару лет спустя, в лагере, узнал:
расстреляли его жену; она была ученый-орнитолог. Средний сын погиб на войне,
погибла и дочь - пошла на фронт добровольцем. Старший сын, видный экономист,
был из-за слабого зрения негоден к военной службе. Пережил блокаду. Его
расстреляли по "ленинградскому делу".
Когда при Хрущеве Илью Абрамовича выпустили из лагеря, ему, разумеется,
не подумали возвратить жилплощадь в Ленинграде. Удалось устроиться
преподавателем института в городе близ Каспия.
Илья Абрамович не снял башмаки с калошами, а ловко выпрыгнул из них, не
заметил предложенные тапки и живо пошел ко мне в серых шерстяных носках.
Поцеловав меня в обе щеки, улыбнулся какой-то длинной, хитрой полуулыбкой,
будто предвкушая подковырочку:
- Как звали полицейского, который преследовал Жана Вальжана?
Я ответил, и вопросы посыпались. Затем "Отверженные" Гюго уступили
место всемирной истории...
Илья Абрамович со значительностью взглянул на других гостей и объявил
громким шепотом:
- Выкупленный стоит потраченных денег!
Гость, которого звали Зямой и чье лицо было нетерпеливо-внимательно,
сняв очки, раскрыл глаза так, что над радужкой обнажились полоски белков.
- Прямолинейно, однако...
Валтасар, помогавший Марфе расставлять на столе тарелки, объяснил: со
мной "с самого начала не кокетничали на предмет больных вопросов", и я моей
серьезностью и неболтливостью доказал верность выбранного подхода.
- Он допущен к темам... - поведал обо мне Валтасар и, выжидательно
помолчав, опустился на табуретку.
Зяма скептически поджал губы и вдруг задал мне вопрос:
- Кто такой Сталин?
Я, через силу умеряя страстность, ответил:
- Властолюб, который заставил диктатуру служить себе! Его сделало
насилие, оно давало ему топтать народы!
Мой экзаменатор оценил: