"Элизабет Джордж. Тайник ("Инспектор Линли" #12)" - читать интересную книгу автора - Но вообще-то говорить еще рано.
- Нас даже на острове не было, когда это стряслось, - повторил Чероки как бы в оцепенении. - Когда все случилось. Я сто раз им это говорил, а они мне не верят. Но ведь в аэропорту должны быть какие-то записи? Разве время нашего отбытия не записано у них в каком-нибудь журнале? Журналы-то они ведут. - Разумеется, - ответил Саймон. - Если дата и время смерти входят в противоречие с временем вашего вылета, то это очень быстро обнаружится. И он поиграл с ножом, постукивая его лезвием о тарелку. - В чем дело? Саймон, что такое? - спросила Дебора. Он посмотрел на Чероки, потом поверх его головы перевел взгляд на окно, где Аляска то мыл мордочку, то прижимал лапку к окну, словно надеясь таким образом остановить текущие по нему капли. Осторожно подбирая слова, Саймон продолжил: - Тебе надо успокоиться и трезво взвесить то, что произошло. Мы ведь не в третьем мире. И у нас не тоталитарное государство. Вряд ли полиция Гернси станет кого-нибудь арестовывать без серьезных на то оснований. Поэтому, - тут он отложил нож в сторону, - положение дел таково: у них есть доказательства, которые убеждают их в том, что они задержали именно того, кто им нужен. Он снова перевел взгляд на Чероки и стал изучать его лицо в присущей ему бесстрастной манере ученого, словно ища свидетельств того, что собеседник в состоянии справиться с его финальным выводом. - Надо приготовиться. Чероки бессознательно ухватился за край стола. - К тому, что могла натворить твоя сестра. Без твоего ведома. 3 - Ополоски, Фрэнк. Вот как мы их называли. А ты и не знал об этом, а? Ты ведь не знал, как плохо на этом острове было тогда со жратвой... Не люблю я вспоминать то время. Чертова немчура... Что они тут творили... Фрэнк Узли нежно просунул руки под мышки отца, пока тот продолжал болтать. Приподняв его с пластикового стула в ванной, он помог ему встать на потрепанный коврик, прикрывавший холодный линолеум. Утром он включил батарею на всю мощь, но ему по-прежнему казалось, что в ванной жутко холодно. Поэтому, придерживая отца одной рукой, чтобы тот не упал, другую он протянул к батарее, снял с нее большое полотенце и встряхнул. Полотенцем он укрыл плечи отца, иссохшие, как и все его старческое тело. Плоть девяностолетнего Грэма Узли висела на его костях, словно вязкое дрожжевое тесто. - В те дни в чайник бросали что угодно, - продолжал Грэм, опираясь своим тощим плечом на несколько округлившееся плечо Фрэнка. - Резаный пастернак и тот еще найти надо было. Сначала его, конечно, сушили. А еще листья ромашки, липовый цвет и лимонные корки. И соду сыпали, чтобы заваривалось крепче. Вот это и называлось ополосками. Чаем-то это не назовешь. Он хохотнул, и его худые плечи заходили вверх-вниз. Хохот перешел в кашель. Кашель - в борьбу за глоток воздуха. Фрэнк схватил отца за плечи, чтобы не дать ему упасть. |
|
|