"Элизабет Джордж. Тайник ("Инспектор Линли" #12)" - читать интересную книгу авторакорзинки за плитой выглянула Пич, а кот Аляска вылез из кладовой, в которой
провел ночь на прохудившемся мешке с мукой, судя по белой пыли, снежком припорошившей его серую шубку. Оба кинулись по красному плиточному полу к хозяйке, вставшей под окном у сушилки для посуды, дожидаясь, пока в электрическом чайнике закипит вода. Дебора слушала дождь, безостановочно шлепавший по плитам тротуара за кухонной дверью. Ночью непогода утихла лишь однажды, да и то ненадолго, часа в три, когда Дебора лежала без сна, прислушиваясь не только к порывам ветра и дождя, сотрясавшим крышу, но и к назойливым голосам у себя в мозгу, наперебой объяснявшим, что ей делать со своим сегодняшним днем, со своей карьерой, со своей жизнью и прежде всего с Чероки Ривером и для Чероки Ривера. Аляска, подняв хвост, многозначительно терся о ноги Деборы, а она пристально смотрела на Пич. Та терпеть не могла выходить на улицу в дождь: стоило упасть хоть одной капле, и она тут же начинала проситься на руки, - а значит, сегодня ни о чем таком не могло быть и речи. Хотя пробежаться на задний двор, чтобы сделать там необходимые дела, все же придется. Но такса словно читала мысли хозяйки. Она торопливо забилась назад в свою корзинку, а Аляска замяукал. - Даже не рассчитывай разлеживаться тут долго, - сказала Дебора собаке, которая скорбно смотрела на нее, опустив уголки глаз, как делала всегда, когда хотела придать себе особенно жалобный вид. - Если не выйдешь сейчас сама, пока я прошу, папа потащит тебя на прогулку к реке. Ты же знаешь. Казалось, Пич готова рискнуть. Положив голову на лапы, она решительно закрыла глаза. - Очень хорошо. заботливо поставив ее подальше от Пич, которая, даром что притворяется спящей, тут же слизнет весь корм, стоит хозяйке повернуться к ней спиной. Заварив себе чаю, Дебора взяла чашку и в темноте ощупью двинулась наверх. В кабинете было холодно. Она тихонько притворила за собой дверь и зажгла газовый камин. На одной из книжных полок хранилась папка, в которую Дебора складывала маленькие поляроидные снимки - наброски того, что ей хотелось снять в будущем. Она принесла ее на стол, уселась в потертое кожаное кресло Саймона и начала перебирать фотографии. Она думала о Доротее Ланж и задавалась вопросом, способна ли она превратить одно-единственное лицо в символ эпохи. В ее распоряжении нет пропыленной Америки 1930-х, чья безнадежность наложила отпечаток на облик всей нации. Чтобы уловить дух своего времени, ей придется придумать что-то новое, не похожее на знаменитую фотографию больной, изможденной женщины с детьми, символ отчаявшегося поколения. И ей казалось, что хотя бы половину работы - придумать, что снимать, - она осилит. Оставался вопрос: хочется ли ей провести еще год на улице, сделать десять-двенадцать тысяч снимков, пытаясь заглянуть за фасад вечно спешащего мира мобильных телефонов, зная, что истина не в них? Пусть даже она добьется своего, что хорошего это принесет ей в будущем? Пока ответа на этот вопрос она просто не знала. Вздохнув, она положила снимки на стол. И снова, в который раз, задумалась над тем, не был ли выбор Чайны более верным. Коммерческая фотография кормила, одевала, давала крышу над головой. И при этом вовсе не обязательно была бездушным бизнесом. Хотя самой Деборе повезло, на ней не лежала обязанность кормить, одевать и давать кров кому бы то ни было, именно |
|
|