"Элизабет Джордж. В присутствии врага ("Инспектор Линли" #8)" - читать интересную книгу автора

Похоже, опасность подкралась незаметно. Но правительственное убежище?
Что это такое? Место, где можно спрятаться, если кто-то сбросит бомбу?
- Мы едем в убежище? - Лотти торопливо глотнула сока. Он был с каким-то
странным привкусом - совсем не сладкий, но она послушно выпила, поскольку
знала: нельзя обижать взрослых отказом.
- Совершенно верно, - сказал он. - Мы едем в убежище. Твоя мама ждет
нас там.
И это все, что она помнила отчетливо. Потом окружающее стало
расплываться. Пока они ехали по Лондону, веки Шарлотты отяжелели, и не
прошло и нескольких секунд, как она уже не могла держать голову. Откуда-то
из глубины сознания всплыл добрый голос, вроде бы говоривший:
- Умница, Лотти. Поспи как следует.
И чья-то рука осторожно сняла с нее очки.
При этой последней мысли Лотти медленно поднесла руки к лицу, стараясь
держать их как можно ближе к телу, чтобы невзначай не задеть стенки гроба, в
котором она лежала. Пальцы коснулись подбородка. Медленно, словно шагая,
поднялись к щекам. Нащупали переносицу. Очков не было.
Впрочем, в темноте - какая разница. Но если загорится свет... Только
как в гробу может загореться свет?
Лотти тихонько вздохнула. Потом еще раз. И еще. Сколько тут воздуха? -
промелькнула у нее мысль. Сколько у нее времени, прежде чем... И почему?
Почему?
Девочка почувствовала, как сжалось горло, в груди сделалось горячо.
Защипало в глазах. Я не должна плакать, подумала она, ни за что не должна.
Никто никогда не должен видеть... Правда, видеть-то нечего. Вокруг не было
ничего, кроме бесконечной, чернее черного тьмы. И от этого снова сжалось
горло, в груди сделалось горячо, в глазах защипало. Я не должна, подумала
Лотти. Не должна плакать. Нет, нет.

Родни Эронсон приткнулся широким задом к подоконнику в кабинете
главного редактора и почувствовал, как старые жалюзи шаркнули по его
джинсовой куртке. Он выудил из кармана остатки батончика "Кэдбери" с цельным
орехом и принялся разворачивать фольгу с увлеченностью палеонтолога,
скрупулезно удаляющего землю с останков доисторического человека.
В другом конце комнаты, развалясь в кресле, которое Родни называл
Креслом власти, сидел за столом совещаний Деннис Лаксфорд. С улыбкой
проказника-эльфа главный редактор слушал последнюю за день сводку о событии,
которое на прошлой неделе пресса окрестила "Румбой со съемным мальчиком".
Отчет с большим воодушевлением представлял лучший в штате "Осведомителя"
спец по журналистским расследованиям. Двадцатитрехлетний Митчелл Корсико,
по-идиотски преданный в одежде ковбойскому стилю, обладал чутьем ищейки и
пронырливостью барракуды. Он чувствовал себя как рыба в воде в атмосфере
парламентских махинаций, недовольства общественности и сексуальных
скандалов.
- Сегодня днем, - вещал Корсико, - наш уважаемый член парламента от
Восточного Норфолка заявил, что его избиратели стоят за него горой. Он
невиновен, пока вина не доказана и все такое. Глава правящей партии считает,
что вся эта шумиха поднята бульварной прессой, которая, как он утверждает, в
очередной раз пытается подорвать позиции правительства. - Корсико перелистал
блокнот, видимо, в поисках соответствующей цитаты. Найдя ее, он сдвинул на