"Элизабет Джордж. Прах к праху " - читать интересную книгу автора

- Лив. О, детка, - сказал он, обнимая меня, как хрустальную вазу, и
перебирая мои волосы.
Остаток вечера я провела за сценой. Между выступлениями мы курили
гашиш. Я сидела на коленях у Ричи. Он целовал мне ладони и шею. Отшил ребят
из своей группы, когда они приблизились к нам. Сказал, что без меня он
ничто.
Когда "Джулипс" закрылся, мы пошли выпить кофе. Освещение в кафе было
ярким, и я сразу же заметила, что выглядит Ричи неважно. Глаза стали еще
больше похожи на глаза бассет-хаунда, кожа обвисла. Я спросила, не болел ли
он. Он ответил, что разрыв с женой подействовал на него сильнее, чем он
предполагал.
- Лоретта продолжает любить меня, детка, - сказал он. - Я хочу, чтобы
ты об этом знала, потому что лжи между нами больше не будет. Она не хотела,
чтобы я уходил. Даже теперь она хочет, чтобы я вернулся. Но для меня это
неприемлемо. Без тебя я не могу. - Он сказал, что первая неделя без меня
открыла ему глаза. Сказал, что остальное время собирался с мужеством, чтобы
сделать этот шаг. И добавил: - Я слаб, детка. Но ты, как никто другой, даешь
мне силы. - Он поцеловал кончики моих пальцев и закончил: - Поехали домой,
Лив. Дай мне все исправить.
В этот раз все действительно пошло по-другому, как он и пообещал. Мы
поселились не в вонючей дыре на третьем этаже с ковровыми квадратиками на
полу и мышами за обоями. У нас была квартира в бельэтаже в перестроенном
особняке, с оригинальным эркером и стильными коринфскими колоннами по обе
стороны от крыльца. В квартире был камин с кованой решеткой и изразцами.
Имелась у нас и спальня, и кухня, и ванна на львиных лапах. Каждый вечер мы
шли в "Джулипс", где играла группа Ричи. Когда заведение закрывалось, мы
отправлялись в город. Веселились на вечеринках, пили. Нюхали кокаин, если
предоставлялась такая возможность. Даже пробовали ЛСД. Мы танцевали, мы
тискались на заднем сидении такси и никогда не возвращались домой раньше
трех ночи. Мы ели в постели купленную навынос китайскую еду. Купили акварель
и разрисовывали тела друг друга. Однажды ночью мы напились, и он вдел
сережку мне в ноздрю. Во второй половине дня Ричи репетировал со своей
группой, и когда уставал, то всегда приходил ко мне.
Вот так было на этот раз. Простофилей я не была, и вполне могла
отличить ложь от правды. Но все же на всякий случай я подождала две недели,
не сорвется ли Ричи. Когда этого не случилось, я поехала домой в Кенсингтон
и забрала свои вещи.
Мать отсутствовала, когда я приехала. Это было во вторник днем, и ветер
налетал порывами, ритмичность которых всегда вызывает одну ассоциацию - что
кто-то в небе трясет большую простыню. Сначала я позвонила в дверь.
Подождала, втянув голову в плечи, чтобы защититься от ветра, и позвонила
снова. Потом я вспомнила, что по вторникам днем мать всегда допоздна
задерживалась на Собачьем острове, занимаясь с гениями из своего пятого
класса в надежде подобрать к ним отмычку и напитать их Души Истиной. Ключи
от дома были у меня при себе, так что я вошла.
Мать предполагала, что я приду. Она съездила в Кембридж и забрала мою
одежду. Упаковала ее и другие мои вещи в картонные коробки, аккуратно
заклеив их скотчем и составив на полу в моей комнате. Спасибо, Мир, подумала
я. Старая корова, карга старая, треска протухшая. Спасибо, что позаботилась
обо мне с присущей тебе компетентностью.