"Элизабет Джордж. Школа ужасов ("Инспектор Линли" #3) " - читать интересную книгу автора

столе, снова перетасовал. Он чувствовал, что дыхание его становится частым
и поверхностным - надо бы вдохнуть поглубже, набрать побольше воздуха- но
если он глубоко вздохнет, он может утратить власть над собой. Нет, он этого
не сделает, не поддастся. Если он потеряет контроль над собой, ему уже не
вернуть его вновь. Лучше обойтись без воздуха. Подождать.
Он не был уверен, придет ли нужный ему человек в паб поздним
воскресным вечером, за несколько минут до закрытия, он вообще не знал,
ходит ли еще сюда этот посетитель. Много лет назад, когда Пэтси работала
тут за стойкой, он был завсегдатаем. Потом она сменила работу, устроилась в
гостиницу в Южном Кенсингтоне, хотя жалованье там было ниже. Ради Мэттью,
сказала она, ради Мэттью. Разве мальчику приятно будет признаваться
друзьям, что его мать - барменша?
Кевин тогда согласился с ней.
Они твердо решили воспитать мальчика как должно. Пусть у него в жизни
будет больше возможностей, чем у них. Он получит хорошее образование,
сможет стать выдающимся человеком. Они обязаны все сделать для него, они
понимали это. Их чудесный, желанный мальчик, любимый их крохотка, связавший
их воедино неразрывными узами, живое воплощение их молитв, их мечты -
мечты, рассыпавшейся в прах, когда Кевина привели в морг и предложили
опознать тело, лежавшее на стерильно чистой металлической тележке.
Мэттью накрывала какая-то казенная зеленая простыня, прямо посреди нее
виднелся неуместный штамп "Прачечная-химчистка Льюистона" - можно подумать,
это тюк с грязным бельем, подготовленный к отправке в стирку. Любезный,
явно сочувствовавший ему полицейский сержант откинул простыню с лица
мальчика, но в этом уже не было необходимости- при перевозке левая нога
выглянула из-под зеленого покрывала, и Кевин сразу понял, что перед ним -
тело сына.
Подумать только - он знал каждую черточку в этом детском теле,
достаточно было увидеть одну только левую стопу, чтобы безнадежное отчаяние
поглотило его. Но Кевин послушно выполнил всю процедуру до конца, осмотрел
тело полностью.
Он видел лицо Мэттью - лицо, с которого бесстрастная рука смерти
стерла всегда одухотворявшую его радость. Когда-то ему говорили, будто по
лицу покойника можно догадаться, какой смертью он умер, но теперь он
убедился в ложности старинной приметы: на теле Мэттью остались следы пыток,
насилия, но лицо казалось спокойным, точно он уснул.
Кевин словно со стороны услышал свой нелепый, невозможный,
смехотворный вопрос: "Мальчик умер? Вы уверены, что он мертв?"
Сержант вновь опустил простыню на лицо Мэттью.
- Безусловно. Мне очень жаль.
Ему жаль. Что он знает о Мэттью, как может он по-настоящему сожалеть о
его смерти? Что знает он о железной дороге, построенной отцом и сыном в
подвале, о спроектированных ими зданиях, составивших три города, через
которые проезжали их поезда? Мэттью настаивал: все дома должны строиться по
единому масштабу, только из природных материалов, никакой синтетики.
Сколько лет ушло на эту работу, сколько часов удовольствия она им
доставила! Что знает об этом сержант? Ничего. Ничего. Он пробормочет пустые
слова сочувствия и забудет их, как только Мэттью опустят в могилу.
Тщедушное тельце на стерильной стальной тележке ждет скальпеля
хирурга. Будут терзать его плоть, прорежут кожу и мускулы, извлекут